Штурм Берлина - Воспоминания, письма, дневники участников боев за Берлин
Через 30 минут взлетели и рассыпались мелкими искорками сигнальные ракеты. Начался огневой вал. Поднялась пехота.
Докладывают:
– Село Альт Тухенбанд занято. Перед хутором Хаккенов обнаружены траншеи противника и минное поле.
Я был уверен, что наступление на Берлин началось. И что же! Оказалось, что это всего-навсего разведка боем.
ПРОРЫВ
Войска 1-го Белорусского фронта, закрепившиеся после ожесточённых боёв на одерских плацдармах, закончив подготовку к наступлению, 14 и 15 апреля произвели разведку боем оборонительной полосы противника. Ночью 16 апреля после мощной артиллерийской подготовки войска 1-го Белорусского фронта двинулись с одерских плацдармов на штурм Берлина. Одновременно войска 1-го Украинского фронта, форсировав росу Нейсе, силами мощной подвижной группировки наносили удар по Берлину с юга и юго-запада, наступая значительной частью сил в глубь Германии, к реке Эльба.
Из дневников и писем
16 апреля
*
Безлунная, тёмная ночь. Батарея стоит на прямой наводке, готовая к стрельбе.
Сидим в блиндаже без огня. Но никто не спит. Командир орудия старший сержант Алексей Миняев весело рассказывает всякую всячину, больше всего про битых фрицев. Смех то и дело покрывает острое словцо командира.
Вдруг, слышим, вошёл кто-то.
– Дайте огня, – громко сказал он.
Мы по голосу узнали комсорга батареи. Зажгли свечу.
– Радостная весть, хлопцы, – продолжал комсорг. – Получено обращение Военного Совета фронта. От имени советского народа товарищ Сталин приказал захватить столицу фашистской Германии – Берлин и водрузить над нею знамя Победы.
Он передал Миняеву листок. "Наконец-то!" – заговорили бойцы, вскочив в радостном возбуждении.
Старшина В. СУТЫРИН
*
Вместе с приказом о наступлении было получено обращение Военного Совета 1-го Белорусского фронта к бойцам, сержантам и офицерам.
В полуразрушенном подвале было всего несколько связистов, а мне казалось, что я стою на громадной площади, заполненной народом. Сердце учащённо забилось. Великий момент настал.
Получив листовки, мы пошли в роты, чтобы довести их содержание до тех, кто, не смыкая глаз, зорко следит за противником.
Была тёмная и сырая ночь. Густой туман. Противник вяло стрелял, наши ему изредка отвечали.
Собирая небольшие группы, подползая к отдельным ячейкам снайперов, мы стали читать бойцам обращение Военного Совета.
Впереди окопов – хорошо замаскированная пулемётная точка командира расчёта станкового пулемета Темирбулатова.
Подползаю к пулемётчикам. Темирбулатов приглушенным голосом говорит:
– Ползите скорее, товарищ капитан, по нашей точке бьёт пулемет. В узком окопе еле разместились пулемётчики и три автоматчика, которые находились рядом.
После того как бойцы прослушали обращение, Темирбулатов сказал:
– Товарищ Сталин приказал нам водрузить знамя Победы над Берлином. Мы клянёмся, что эту задачу выполним. Так и передайте, товарищ капитан, командованию, что мы клянёмся…
Пожав крепко руки пулемётчикам, я направился дальше.
В полуразрушенном домике с закрытыми плащ-палатками окнами сидели бойцы 1-й стрелковой роты. Некоторые из них отдыхали. Все поднялись. Бойцы с напряжённым вниманием заслушали текст обращения. После читки взял слово парторг Кириллов, храбрый воин, он же ротный поэт и военкор. С дрожью в голосе он сказал:
– Кто из нас не имеет счёта мести? У кого подлые фашисты не отняли самого дорогого? Кто не переживал ужасов навязанной нам войны? Час возмездия настал! Мы начинаем штурм логова зверя – Берлина. Мы выполним приказ товарища Сталина. Мы идём на Берлин! С нами Родина, с нами Сталин!
Гвардии капитан Л. КУЛИШ
*
Вчера вечером переехали со своей рацией на новый командный пункт.
Спускаемся в подвал.
Перед нашим приходом тяжёлый снаряд пробил метровую толщу цоколя, прогнул металлическую балку и, обессиленный, свалился на пол вместе с грудой кирпича. Мы как раз и застали всех под впечатлением только что пережитого. К счастью, товарищи отделались шишками от кирпичных осколков.
Уже совсем стемнело. Я вышел во двор. Гляжу – проходят машины без света, как чёрные тени. Меня заинтересовало, что вместо кузова на машинах возвышалось что-то круглое, похожее на большие котлы, в которых плавят асфальт. Всё это накрыто брезентом и замаскировано ёлочками.
Захожу в подвал и спрашиваю подполковника, что это са машины. Он улыбается, а потом говорит:
– Да это же прожекторы. Мы удивились до крайности.
– Зачем это, товарищ подполковник, на переднем крае прожекторы?
– А вот увидите, – сказал он.
В 3 часа ночи переходим к переднему краю. До наших траншей метров двести. Под железнодорожной насыпью приготовлены ячейки наблюдения и блиндажики. Разместились в одном из них.
Уже выходят на исходные рубежи танки и самоходные орудия. Из вторых эшелонов подтягивается пехота.
Вот и желанный час. Уж нам-то не привыкать к артподготовке, и то пораззевали рты, как оглушённые рыбы. Чтобы слово сказать товарищу, надо было прилежиться к самому уху, – и всё-таки он головой мотал, ничего не слышал.
Я решил полюбоваться "природой" п высунулся из блиндажа, но, надо признаться, сейчас же юркнул обратно…
Через некоторое время стрельба как будто притихла. Я выглянул снова и ахнул.
Какая картина! Впереди и сзади нас по фронту стоят прожекторы, вытянув свои лучи в сторону противника.
Эффект получился, надо сказать, замечательный!
Гвардии красноармеец Н. ТКАЧЕНКО
*
Никто на батарее не знал, что через какие-нибудь 8-9 часов наступит этот долгожданный момент – штурм Берлина, о котором мечтали с самого начала войны, ещё тогда, когда сидели в обороне под Ленинградом. Но все батарейцы по каким-то неуловимым признакам чувствовали, что ночь эта необычная. Никогда ещё с такой тщательностью мы не чистили свои гаубицы, не удаляли смазку, не сортировали снаряды. Работа производилась в полном молчании и как-то торжественно, точно мы готовились к празднику. Старший по батарее лейтенант Стрижак, прозванный "всевидящим глазом", в эту ночь особенно придирчиво проверял все работы". Лишь далеко за полночь на батарее всё замолкло – артиллеристы легли спать.
