Руслан Хасбулатов - Полураспад СССР. Как развалили сверхдержаву
Страна, общество искренне приветствовали его приход к власти. Ожидалось, что энергичный, хорошо образованный и опытный Горбачев изменит многое в обществе, и прежде всего в области социально-экономического развития, поскольку, как я отмечал выше, люди были недовольны своим уровнем жизни, ждали повышения материальной обеспеченности, ликвидации вечной нужды. Отметим и то, что никакого массового недовольства системой социализма в обществе тогда не было. Диссидентское движение в СССР, которому придается в различного рода публикациях чрезмерно повышенное значение, как фактору разрушения СССР, с самого начала его появления в конце 60-х, не имело вообще никакой социальной базы и к началу 80-х вообще исчезло в СССР (стараниями «либерала» — главного чекиста Андропова). И лишь одинокий голос академика Андрея Сахарова в среде столичной интеллигенции приглушенно звучал, вызывая отчужденное любопытство. Люди, уверовавшие в позитивные сдвиги в недолгое правление Андропова, хотели от Горбачева продолжения именно этой, андроповской линии в политике (жесткой, направленной на укрепление социализма, его «очищение» от казнокрадов и бюрократов) с целью улучшить положение людей в их материальных потребностях. Они полагали, что такой политический вектор и приведет к осуществлению социалистических лозунгов, росту уровня жизни, реальным свободам. Отметим и то, что Андропов за короткое время своего правления сумел изрядно дискредитировать имя Брежнева, особенно в связи с привлечением к уголовной ответственности Чурбанова (зятя Брежнева, заместителя всесильного тогда министра внутренних дел Щелокова, любимца генерального секретаря), и вселил надежды в сердца людей началом антикоррупционной кампании в Москве и Средней Азии.
Горбачев уже в первые месяцы своего воцарения в Кремле объявил о начале новой политики — политики перестройки и гласности. Содержание понятия «перестройка» (пришедшее из эпохи «раннего Сталина», ревизовавшего ленинский НЭП) было раскрыто самим Горбачевым как глубокие и качественные изменения в самой государственно-партийной политике и экономике, в развитии общества в направлении к демократии с точки зрения общечеловеческих ценностей, повышении роли общества и человека в принятии важнейших государственных решений, возрождение значения советов как подлинных органов народовластия. Например, сразу же популярным стал лозунг «Вся власть — Советам!», а также «Больше социализма!» — что трактовалось как сокращение роли органов КПСС. Была изменена избирательная система, почти устранена цензура печати, политика демократизации и гласности привела к реальной свободе людей, их свободному самовыражению. Конечно, в пределах тех материальных условий — бедный не может быть свободным органически. Экономическая свобода гражданина — это платформа, общее условие всякой свободы — это своего рода теорема свободы.
Все это привело к тому, что Горбачев в короткое время завоевал полное доверие всего советского общества, особенно его образованной части, которая в наибольшей мере желала перемен в духе мировых общественно-культурных процессов. Особенно искренне была увлечена идеями М.С. Горбачева интеллигенция (интеллектуалы). Например, мы, ученые, профессора, преподаватели университетов и институтов, практически впервые за много десятилетий получили возможность прямо высказывать свои научные взгляды на развитие страны, в частности в вопросах экономики. Тогда я уже стал довольно популярным в стране, печатая часто на страницах ведущих газет «Правда», «Труд», «Социалистическая индустрия», «Экономическая газета», «Комсомольская правда» и других публицистические статьи по вопросам экономической реформы, разъясняя их на примерах мирового опыта. Так же как и некоторые мои коллеги-экономисты, я участвовал в разработке правительственных решений и законов. Тогда были разработаны, например, первые проекты законов, такие, как «О кооперации», «Об аренде» и другие, которые для того периода считались весьма радикальными, а не просто рыночными. Собственно, таковыми они и были в те времена.
Сильной заслугой Михаила Горбачева и премьера Николая Рыжкова я считаю их стремление привлечь ученых к преобразованиям. Ко времени прихода к власти научное экономическое сообщество и в целом представители общественных наук СССР давно пришли к выводу о необходимости коренных преобразований в стране, признании частной собственности, введения смешанной экономики и рынка. Экономисты-международники хорошо знали опыт быстро развивающихся стран Запада и Востока, были сторонниками конвергенции — взаимного перенесения наиболее позитивных сторон социально-экономических систем. Еще в 70-х гг. на это указывали многие видные ученые страны, такие, как академики Н.П. Федоренко, Г.Л. Арбатов, С.С. Шаталин, В.Н. Трапезников и другие, в своих «служебных записках» на имя руководителей ЦК КПСС и Совета министров СССР. Догматики из Политбюро, да и нижних ярусов (аппарат ЦК КПСС), отвергали все разумное, здравое. А Китай мощно рванул вперед именно в эти годы, отказавшись от догматов, сковывавших систему.
Можно определенно утверждать, что это был период романтических ожиданий скорых и счастливых перемен. Этому как раз способствовала политическая демократия, гласность — в этих областях достижения Горбачева были реальными. Телевидение, радио, газеты непрерывно освещали события, жестоко подвергали критике партийные и государственные власти — все требовали немедленных успехов.
Горбачев начал «кадровую революцию» — снимались со своих должностей руководители партийных комитетов, Союзных и автономных республик, областей и краев, заменялись министры, руководители предприятий, городов и районов — под предлогами того, что они «выступают против перестройки». Начались дрязги внутри Центрального комитета Коммунистической партии, которую возглавлял М. Горбачев. Некоторых секретарей ЦК публика и печать назвали «консерваторами», требовали их отставки. Другие сподвижники Горбачева стали любимцами прессы — их называли «современно мыслящими» деятелями. «Новые кадры» Горбачева оказались намного хуже «старых» — они были менее подготовлены, но более склонны к интригам и карьеризму, более циничны.
Обнаружились и специфические «болезни» специфической демократии того периода. Многие из ответственных государственных работников только и делали, что «оправдывались» по телевидению перед публикой. Огромное значение стали придавать тому, что скажут о тех или иных решениях какие-то второстепенные западные представители, включая СМИ — их аккуратно публиковали в столичных газетах. Формировался сильнейпгий комплекс неполноценности в правящей бюрократии перед Западом. Этот психологический комплекс в полной мере присутствовал в новой политической элите, быстро приходящей в Кремль на смену «старой» — изоляционистской гвардии «эпохи Брежнева», проникая во все партийные и государственные сферы.
