Федор Раззаков - Футбол, который мы потеряли. Непродажные звезды эпохи СССР
В баре присутствовал и человек, разбиравшийся в футболе еще меньше спутника Натальи Фатеевой и вообще ничего не слыхавший про Воронина, — кинорежиссер Марлен Хуциев. Он, однако, обратил на Валерия внимание сразу же, как только тот вошел в зал. Хуциев готовился снимать фильм «Июльский дождь» — и нужен ему был для главной роли молодой мужчина с непривычной для нашего кинематографа внешностью. И вот в человеке, вошедшем в бар, режиссер увидел черты экранного героя, им воображаемого. Но Хуциев заранее расстроился, заподозрив в нем иностранца, а в те времена снимать в своем фильме иностранца никто бы ему не позволил. Своими сомнениями он поделился с актером, сидевшим рядом. Тот — болельщик футбола, разумеется, — утешил его, сообщив, что это не иностранец, а Валерий Воронин. Хуциеву фамилия Воронина ничего не говорила, но, захваченный идеей съемок вот такого именно нездешнего брюнета, он обратился к Воронину: «Для вас есть работа на полтора года» — и начал соблазнять его интересной ролью. «Я не альтруист, — почему-то в таких выражениях отозвался, отказываясь от предложения, Воронин, — у нас в конце лета поездка в Южную Америку, дальше Италия, а там уже и Лондон». У Хуциева голова кругом пошла от всей опрокинутой на него географии. И он, когда Воронин откланялся, поспешил спросить у соседа-болельщика: кто же по профессии молодой человек, которому чуть ли не кругосветное путешествие предстоит? И, узнав, что — футболист, изумился: никогда не думал, что они такие умные!
В фильме «Июльский дождь» он снял Александра Белявского, похожего внешне на Воронина…»
В июле 1966 года Воронин в составе сборной СССР отправился на чемпионат мира по футболу в Англию. Однако тренер Николай Морозов взял его на чемпионат вторым номером, а первым — Йожефа Сабо. В итоге в первом матче, против сборной Кореи, Воронин не играл. Наши выиграли 3:0. Потом была игра с итальянцами, где Воронина выпустили на поле. Игры он не испортил, и наши снова выиграли — 1:0. Затем сборная СССР (а с ней и Воронин) победила чилийцев (2:1), венгров (2:1). Однако в матче одной восьмой финала со сборной ФРГ наша сборная уступила 1:2. После чего встретилась с португальцами в матче за 3-е место. Воронин снова играл, однако игра у нас не задалась, и мы уступили 1:2. Итог: 4-е место. Как заявил в одном из интервью сам В. Воронин: «Мы в команде строили самые разные предположения. Я словно бы объединил все эти прогнозы, отбросив крайние. Не сомневался, что из подгруппы выйдем в четвертьфинал, не сомневался также, что становиться чемпионами нам рановато. А вот любое место со второго по восьмое могло быть нашим. Но и четвертое место — шаг вперед…»
А вот что вспоминает о самом Воронине его партнер по торпедовскому клубу В. Шустиков:
«Валерка шустрый был. Повсюду ездил с учебником английского. Изучал язык, собирался работать журналистом-международником. Поехали как-то в Британию и даже переводчика брать не стали — все Валерка переводил. На том чемпионате в Лондоне сама королева Англии вручила ему приз как самому элегантному игроку…
Валерка водил дружбу со знаменитыми советскими актерами, поэтами, драматургами. Тогда ведь «Торпедо» было страшно популярно, за нас болела вся богема — Александр Ширвиндт, Олег Даль, Аркадий Арканов, поэт Андрей Дементьев. Олег Даль как-то позвал игроков в «Современник» и прямо во время спектакля спросил, какого числа у «Торпедо» следующий матч…»
И еще одно воспоминание — от А. Нилина:
«Однажды на сборах в Югославии зашел к нашим футболистам в гостиницу Шнеллингер (немец, выступавший за итальянский клуб) — «Шнеля», как называл его всегда Воронин, — и случайно выяснил в разговоре, какие копейки в качестве мифических для иностранца «суточных» получают европейски знаменитые футболисты из СССР вроде Яшина. «Шнеля» аж в лице изменился: «Вы же за эти деньги и сувенира домой привезти не сможете» (об изворотливости советских людей ему откуда же было знать). И на следующий день опять зашел — приятелей не застал, но оставил им хорошие подарки для семей и по толстому пакету с ассигнациями: «Мне и Леве, а суммы называть не буду», — хитро улыбался Воронин…
Валерий играл в бутсах «Адидас», за что получал от фирмы весь комплект амуниции. Но перед лондонским чемпионатом конкуренты «Адидас» — «Пума» (наши спортсмены говорили: Рита) — вручили Воронину сто фунтов стерлингов за обещание выступить в их футбольной обуви. Когда приехали в Лондон, представитель «Адидас» спросил его: «Ты, как всегда, играешь в наших бутсах?» Тут он вспомнил про задаток, выплаченный «Ритой». «Адидас» вернул «Пуме» эти сто фунтов, а Валерию тайно выдал пятьсот. И, кроме того, на таких же условиях договорился с протежируемыми Ворониным «Мухой» и «Осой» — Метревели и Численко…»
Между тем в чемпионате СССР 1966 года от былого «Торпедо» уже не осталось и следа — команда заняла 6-е место, а чемпионство досталось киевскому «Динамо». У торпедовцев после этого повесили бутсы на гвоздь два лидера — Валентин Иванов и Борис Батанов.
В сезоне 1967 года «Торпедо» выступило провально — заняло 12-е место, отстав от чемпиона — киевского «Динамо» — почти на 20 очков (33 против 54). Для Воронина это был самый неудачный сезон. Не случайно он тогда угодил в скандальную хронику.
Как я уже отмечал, Воронина называли «денди» или «принцем советского футбола». Рано познав пьянящий вкус славы, он все чаще стал позволять себе вольности со спиртным. Гостеприимный ресторан ВТО, где собиралась богема столицы, стал его родным домом. С молодой мировой знаменитостью считали за честь познакомиться даже отпрыски влиятельных особ, включая и дочь Леонида Брежнева — Галину, работавшую в агентстве печати «Новости» (АПН). Вспоминает А. Нилин:
«В начале шестидесятых бедному и начинающему актеру Владимиру Высоцкому крайне лестным казалось познакомиться с уже известным всей стране Ворониным. Да и знаменитости не упускали случая быть ему представленными. Восьмого марта года шестьдесят седьмого, наверное, в битком набитом по случаю женского праздника ВТО мы теснились не в обиде за одним столиком с ним, со Шпаликовым и еще полудюжиной подсевших завсегдатаев — и Гена шепнул мне: «Скажи ему, кто я», а Воронин, услышав, что пьет с автором песни «А я иду, шагаю по Москве», великодушно и дружелюбно приподнял рюмку: «Уважаю…»
Или еще случай: Валерий все из того же ресторана вышел на улицу Горького — позвонить по автомату, а когда возвращался, швейцар Володя из придури, которая на него иногда находила, не захотел впускать его обратно, делая вид, что не узнает — у Володи брат в двадцатые годы играл за сборную СССР, но сам привратник Троицкий (сын священника) никогда на футболе не был. Евгений Евтушенко, не разобравшись в ситуации, выразил готовность повлиять на Володю своим авторитетом, но рекомендовал рвущемуся в ресторан молодому человеку (Воронину) запомнить день, когда провел его в Дом актера первый поэт страны. И не хотел верить, что перед ним тот самый Воронин. Тогда Валерий поспорил с ним на десять бутылок шампанского и пошел в гардероб — вынуть из кармана пальто свой паспорт. В торжественном распитии шампанского приняли участие и все официантки — засиделись, как это принято было у работников искусства, после закрытия ресторана…»
