Юрий Жук - Претерпевшие до конца. Судьбы царских слуг, оставшихся верными долгу и присяге
Пересмотрев впоследствии своё отношение к Г. Е. Распутину, он стал презирать тех людей, которые сочиняли или повторяли разные небылицы о Царской Семье и Её личной жизни. И о таких людях он отзывался следующим образом:
«Если бы не было Распутина, то противники Царской Семьи и подготовители революции создали бы его своими разговорами из Вырубовой, не будь Вырубовой, из меня, из кого хочешь». [114]
И ещё:
«Я не понимаю, как люди, считающие себя монархистами и говорящие об обожании Его Величества, могут так легко верить всем распространяемым сплетням, могут сами их распространять, возводя всякие небылицы на Императрицу, и не понимают, что оскорбляя Её, они тем самым оскорбляют Её Августейшего Супруга, которого якобы обожают». [115]
К этому времени не совсем всё удачно складывалось и в личной жизни Евгения Сергеевича.
В 1910 году, оставив детей на его попечение, от него уходит жена, увлекшаяся модными в то время революционными идеями, а вместе с ними и молодым, годившимся ей в сыновья, студентом Рижского Политехнического Института, который был моложе её на целых 20 лет. После ухода супруги Е. С. Боткин остался с тремя младшими детьми: Юрием, Татьяной и Глебом, поскольку его старший сын – Дмитрий – к тому времени уже жил самостоятельно. Внутренне сильно переживая уход жены, Евгений Сергеевич с ещё большей энергией стал отдавать тепло своей души оставшимся на его попечении детям. И, надо сказать, что те – обожавшие своего отца – платили ему полной взаимностью, всегда ожидая его с работы и тревожась всякий раз, когда он задерживался.
С началом Великой войны 1914–1918 годов Е. С. Боткин с присущей ему энергией принял участие в организации госпиталей и лазаретов для раненых воинов, обустраиваемых в Царском Селе.
И свидетельство сему – запись в дневнике Старшего Ординатора Собственного Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Фёдоровны Царскосельского лазарета № 3 при Дворцовом госпитале – Княжны В. И. Гедройц от 20 августа 1914 года:
«(…) Коллегия постановила для нужд военного времени занять хирургическое отделение госпиталя. (…) Более 30 дачевладельцев предложили свои особняки и полное оборудование для лазарета. Другие жертвовали деньгами, и в короткое время при энергии Евгения Сергеевича Боткина, Сергея Николаевича Вильчковского [116]и моей скромной помощи 30 лазаретов в Царском Селе были готовы к принятию раненых…» [117]
Пользуясь несомненным влиянием и авторитетом при Высочайшем Дворе, Е. С. Боткин, тем не менее, никогда не использовал их в личных целях. Так, к примеру, его внутренние убеждения не позволили замолвить словечко, чтобы выхлопотать «тёплое место» даже для своего собственного сына Дмитрия – Хорунжего Лейб-Гвардии Казачьего полка, ушедшего с началом войны на фронт и погибшего 3 декабря 1914 года. (Горечь этой утраты стала незаживающей кровоточащей раной в отцовском сердце, боль от которой сохранялась в нём до самых последних дней его жизни.)
Практически все годы войны Е. С. Боткин находился рядом с Царской Семьёй и лишь всего два раза выезжал в Могилёв, где в то время находилась Ставка Верховного Главкомандующего. Но это было уже после того, как Государь решил лично возглавить войска, сместив с этой должности своего излишне самонадеянного дядю – Великого Князя Николая Николаевича-младшего.
А ещё через несколько лет в России наступили новые времена, обернувшиеся для неё политической катастрофой.
В конце февраля 1917 года началась затеянная кучкой изменников великая смута, которая уже в начале марта привела к отречению Государя от Российского Престола.
Подвергнутые домашнему аресту и содержавшиеся под стражей в Царскосельском Александровском Дворце, Государь и Его Семья оказались заложниками грядущих событий. Ограниченные в свободе и изолированные от внешнего мира, Они пребывали в нём лишь с самыми близкими людьми, в числе которых был и Е. С. Боткин, не пожелавший покинуть Царскую Семью, ставшую ему ещё более родной с началом выпавших на Её долю испытаний. (Лишь на самое короткое время он оставляет Августейшую Семью, чтобы оказать помощь больной тифом вдове его погибшего сына Дмитрия, а когда её состояние не стало более вызывать у него опасений, Евгений Сергеевич без каких-либо просьб и принуждения возвратился назад к Августейшим Узникам.)
Незадолго до возвращения Государя после отречения в Царское Село, все Его Дети друг за другом стали заболевать корью, разносчиком которой явился один из товарищей по детским играм Наследника Цесаревича. И в этот тяжёлый для Августейшей Семьи момент Евгений Сергеевич вместе с Государыней практически сутками не отходил от постелей больных Детей, а когда Их болезнь пошла на спад, Е. С. Боткин проявил себя в новом качестве, став заниматься с Алексеем Николаевичем чтением русской литературы. И надо сказать, что занятия эти доставляли обоим огромное удовольствие, поскольку доктор сумел увлечь ещё совсем юного подростка красотой лирики М. Ю. Лермонтова, стихи которого Наследник Цесаревич заучивал наизусть…
12 (25) апреля 1917 года Александровский Дворец посещает Министр Юстиции А. Ф. Керенский. В ожидании аудиенции у Государыни, он имел разговор с доктором Е. С. Боткиным, который, ссылаясь на нездоровье всех Членов Царской Семьи, на правах домашнего врача настоятельно рекомендует для своих Августейших Пациентов перемены климата и отправки Их в более спокойное место, ещё не охваченное вихрем революционных событий. А. Ф. Керенский даёт понять, что бояться нечего, и что уже совсем скоро все Романовы будут доставлены в Крым.
Но, как показали дальнейшие события, этого не случилось…
В конце июля 1917 года Министр-Председатель Временного Правительства А. Ф. Керенский объявил Государю и Его Семье, что все Они вместо поездки в Крым будут отправлены в один из сибирских городов.
Верный своему долгу, Е. С. Боткин, ни минуты не колеблясь, принимает решение разделить Их участь и выехать в эту сибирскую ссылку вместе со своими детьми. А на вопрос Государя, на кого он оставит своих самых младших детей Татьяну и Глеба, он ответил, что для него нет ничего выше, чем забота об Их Величествах.
Прибыв в Тобольск, Е. С. Боткин, вместе с частью слуг экс-Императора, пожелавших добровольно отправиться в изгнание, проживал в доме купца-рыбопромышленника И. Н. Корнилова, расположенном почти напротив Губернаторского дома, где была размещена Царская Семья.
В доме Корнилова Е. С. Боткин занимал две комнаты, где он в соответствии с полученным разрешением мог принимать солдат Сводного Гвардейского Отряда по охране бывшего царя и местное население. И куда 14 сентября 1917 года прибыла его дочь Татьяна, а ещё через несколько дней – и сын Глеб.
