Анатолий Вишневский - Перехваченные письма
По сведениям «НГ», в Москве действительно существует организация «Союз революционных писателей». Возглавляет ее теоретик авангардного искусства леворадикальных взглядов Дмитрий Пименов. Свои статьи в Интернете Пименов подписывает как председатель совета «Революционных писателей России» и генеральный секретарь Союза борьбы с православием. В начале 90-х он принимал участие в группе художников-концептуалистов «ЭТИ». Прославилась группа своей акцией на Красной площади, когда своими телами выложила на брусчатке нецензурное слово из трех букв. Затем Пименов входил в редколлегию органа Национал-большевистской партии «Лимонка». Весной этого года в издательстве Гилея у него вышла книга «Мутьреволюция».
Французские Архивы — Борису ТатищевуПариж, 26 января 1998
Исторический центр Национальных архивов
Отдел XX века
Господину Борису Татищеву
Месье,
В ответ на Ваше письмо от 9 декабря 1997 г. направляю Вам копии документов, касающихся Вашей тети и найденных в фондах Центра современной еврейской документации Национальных архивов:
1 семейная карточка;
1 индивидуальная карточка;
1 карточка заключенной в лагере Дранси.
Примите, Месье, мои уверения в совершеннейшем к вам почтении. Директор Архивов Франции
Семейная карточка
Фамилия: ШРАЙБМАН
Имя: Бруха
Дата и место рождения: 15/1/09, Тригина (Румыния)
№ еврейского досье: 64.581
Пол: женский
Гражданство: румынское
Профессия: нет
Адрес: Плесси-Робинсон, ул. Эрабль, 15
Семейное положение: холостая
№ центральной регистрации 1.229.936
От руки:
Арестована 24.9
Конвоирована 25.9.42.
Газета «Le Monde» 23 марта 2000Ночной клуб «Дранси»
Чешские чиновники отказались пойти навстречу пожеланиям пражской еврейской общины и установить на старинном Карловом мосту табличку, объясняющую туристам историю одной из барочных статуй, оскорбительной для евреев. Но мэр Праги Ян Касл обязал администрацию сделать это и даже заявил, что «оплатит счет из своего кармана».
Французские евреи, шокированные тем, что в Праге существует ночной клуб под названием «Дранси», выразили надежду, что «пражские власти проявят такое же рвение, чтобы стереть это оскорбление памяти жертв депортации».
Кеннет Уайт об Иде КарскойА как-то раз речь зашла о путешествиях.
В памяти всплывает серый октябрьский день в каком-то аэропорту и березовая рощица за окном, едва белевшая в сгущавшемся тумане предвечерних сумерек.
— А что за береза? — живо спросила Карская. — Знаете, существует, по крайней мере, триста видов берез. Есть, например, плакучая береза, очень маленькая. Ее тоненькие листья издают легкий звук…
И может быть то, что она искала в повседневной серости, на дне ее (но где это дно?), — это и есть легкий звук, слабое свечение, мелькание светлячка.
Борис Поплавский. ЕктеньяЗа этот мир, который мы жалеем, которому не в силах мы помочь, за всех, кому на свете веселее, за всех, которым на земле невмочь. О тех, кому темно и одиноко, за их давно растаявшие сны. О небесах, спокойно и жестоко сияющих предчувствием весны.
Над нами ночь. Прощай, заря Востока! Нас музыка, как грозная вода, несет, ввергая на порогах рока в подводный мир Гекаты навсегда.
Примечания
1
Мельгунов С. Судьба Императора Николая II после отречения. La Renaissance, Париж, 1951. С. 15.
2
Татищев Н. Карты Таро. В кн: Николай Татищев. Письмо в Россию. Париж: YMCA-Press, 1972. С. 112–113.
3
Spirit to Survive. The Memoirs of Princess Nicholas Galitzine. London: William Kimber, 1976.
4
12 сентября 1918 г. — день серебряной свадьбы Дмитрия и Веры Татищевых. Они поженились 12 сентября 1893 г. (Осв.)
5
Это письмо, а, возможно, и предыдущее написано уже не из Крепости, а из тюремной больницы. Так что маневр с докторами, по-видимому, удался. Впрочем, болезней, кажется, придумывать не пришлось. (Осв.)
6
Приписка Веры Анатольевны: «Я действительно из крепости ничего от него не получала».
7
Еды (фр.).
8
Bijoux, драгоценности (фр.).
9
Приписка В. А. Татищевой: Письмо, которое Николай оставил у себя в комнате и которое папа мне принес на следующее утро.
10
Убежище (лат.).
11
Я даю все и ничего не получаю взамен, я все для всех делаю, а для меня — никто (фр.).
12
Шедевр (фр.).
13
Стихи ли это? (фр.).
14
Еще бы (фр.).
15
Трогательно (фр.).
16
В тюрьме — как в тюрьме (фр.).
17
Приписка В. А. Татищевой: «Последнее письмо из тюрьмы. Был освобожден 6/19 янв. 1919».
18
Это и следующие письма Николая Татищева — по новой орфографии.
19
Attrait — здесь: приманка (фр.).
20
Скажи, что я солдат / Красной Армии, но не говори про сахар, / и все будет хорошо!… (англ.). Смысл упоминания о сахаре станет ясен из следующей главы (Осв.).
21
Осветителю, питающему слабость одновременно и к русской литературе, и к русскому XIX веку, трудно удержаться, чтобы не воспроизвести этот список. Вот он: Григорович — «Антон Горемыка», «Переселенцы», «Рыбаки»; Писемский — «Боярщина», «Взбаламученное море»; Авдеев — «Тамарин», «Подводный камень»; Н. Успенский — «Хорошее житье»; Гл. Успенский — «Черная работа», «Малые ребята», «Власть земли»; Слепцов — «Свиньи», «Трудное время»; Данилевский — «Девятый вал»; Салтыков-Щедрин — «Больное место», «Убежище Монрепо», «Пошехонская старина»; Помяловский — «Очерки бурсы», «Мещанское счастье», «Молотов»; Шеллер-Михайлов — «Старые гнезда», «Хлеба и зрелищ», «История коммунизма»; Боборыкин — «На ущербе», «Жертва вечерняя», «В усадьбе и на порядке»; В. Крестовский (Хвощинский) — «Сельский учитель», «Большая медведица», «Альбом, группы и портреты». Ни Толстого, ни Достоевского, ни Тургенева, ни Чехова среди просимых книг Осветителю обнаружить не удалось. Значит ли это, что столь знаменитые авторы были прочитаны Дмитрием Татищевым прежде?
