Сергей Кузнецов - Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари
Затем, как будто устыдившись, Бог наградил семью еще шестерыми детьми, последняя из которых, Александра (Алека), появилась на свет в мае 1905 года, в начальный момент длительного социально-политического кризиса в России, который все переменил, в том числе и в марьинской жизни.
Все как будто повторилось. Дети Софьи Владимировны рождались также на рубеже столетий: между 1795 и 1808 годами. Обе дамы в скором времени тоже стали вдовами. Однако Марьино, не увидевшее деяний Павла Строгонова, облагородил Павел Голицын.
Как и везде, в Марьино крестьянский надел не позволял вести полноценное хозяйство, обеспечивавшее продовольствием самого производителя: крестьянам приходилось искать заработков на стороне. С другой стороны, здесь, в относительной близости от Петербурга, не хватало наемной рабочей силы для обработки земли. Самые деятельные крестьяне предпочитали городскую работу труду на соседа-помещика. Испольный наем земли осложнялся отсутствием у многих владельцев рабочего скота. Получалось, что многие землевладельцы набирали работников из случайного асоциального элемента.
Князь П.П. Голицын со своими детьми Аглаидой, Марией, Екатериной, Сергеем и Софьей
Прибалтийские крестьяне оказались спасением. Как правило, переселенцы решались на переезд вполне осознанно, приезжали с твердым намерением заработать, брали землю в аренду на длительный срок и не разрывали договор в одностороннем порядке. Они, безусловно, в большей степени, чем российские крестьяне, владели опытом хозяйствования в стесненных земельных условиях. В 1864–1912 годах в Новгородскую губернию переселилось 74 общины латышей и 18 — эстонцев. В имении Марьино поселились 52 семьи — рекордное число, причем первые десять лет они жили бесплатно, и лишь с одиннадцатого года начали вносить плату в размере 1,6–2,7 рублей с десятины, едва ли не самую низкую в губернии.[293] Это благодеяние помогло выжить вдове и детям Голицына в годы разрухи 1918–1919 годов.
Князь Павел Павлович отличался гостеприимством. Комнаты его огромного загородного дома были всегда готовы для приема друзей, те, правда, иногда потешались над странным, по их мнению, устройством владения. Так, Б.А. Васильчиков, назвав резиденцию домом-дворцом, писал: «Трудно себе объяснить, чем руководствовалась Софья Владимировна, делая такой выбор… Марьино… расположено в крайне непривлекательной местности, земли… состояли преимущественно из моховых болот, и на самом краю имения… на берегу небольшой речки… был выстроен дворец, так что с его балкона, через речку, можно было бросить камень на другой берег, который был уже чужой».[294]
Как и предки, князь П.П. Голицын был заядлым охотником. Правда, Марьино по своей близости к городу и по причине активного использования земель уже мало подходило для этих целей. Потому Павел Павлович, прихватив собак и лошадей, отправлялся травить зайцев на новгородчину — в Выбити князя Б.А. Васильчикова или в Волышово к графу С.А. Строгонову. До обоих имений путь был далеким и трудным. В частности, при поездке к графу «караван Голицына» сначала следовал до Гатчины, затем погружался на поезд и уже на нем добирался до станции Новоселье. Оттуда оставалось еще 77 верст до имения графа Сергея Александровича. Подобное путешествие занимало несколько дней. Так, в 1891 году охота князя Павла Павловича Голицына совершала свой марш с 10 по 13 сентября, в путь тогда отправились 31 собака, 8 лошадей, 4 охотника и 3 конюха.
Вид марьинского дома после пожара
Князь Голицын отличался широтой интересов. Не случайно он состоял егермейстером двора, казначеем Общества поощрения полевых достоинств охотничьих собак, а также почетным членом охотничьего кружка Гвардейского экипажа. В 1894 году в Москве появилась книга с пространным названием «Садочный календарь за 1884–1893 года с отчетами всех публичных садок борзых в России, а также со списком собак, выигравших Волышовский кубок, великокняжеский приз и др.; садочные правила и продажи борзых. Издание O.A. Щербатовой и П.П. Голицына». За десять лет собаки С.А. Строгонова завоевали в России тридцать три приза (первое место). Князь Павел Павлович с четырнадцатью наградами занял шестое место. Также Голицын подготовил и издал «Родословную книгу дворян Новгородской губернии» (Новгород, 1909–1910).
Вид усадьбы до Строгоновых (вид от будущей Искусственной руины)
На рубеже XIX и XX столетий зимой в западном крыле дома произошел пожар, уничтоживший Столовую и соседние помещения.[295] В отсутствие хозяев дом оставался на попечении старого слуги Николая, который, по словам Аглаиды, не усмотрел за одним из каминов. Хотя мебель и картины спасли, погибли все интерьеры с отделкой в западном крыле.
Пожар во время больших морозов продолжался несколько дней и центральная часть дома не сгорела только благодаря ледяной стене, устроенной крестьянами из ковров, облитых водой. Средств для восстановления у Голицыных не было. Марьинский дом являлся для них «тяжелой обузой… т. к. доходы имения далеко не покрывали расходов на его содержание и жизнь в соответствующих условиях», и Павел Павлович постепенно распродавал «художественные предметы… которые были извлечены… из знаменитых строгоновских коллекций дома у Полицейского моста».[296]
Тем не менее утилитарно, то есть без отделки, возобновили объемы Картинной галереи и Большой гостиной. Вместо Столовой сделали открытую террасу, а обедали с тех пор в Бальной комнате, — так автор воспоминаний называет Большую диванную Н. Матвеевского. Мы располагаем фотографиями вида западного корпуса до и после пожара. Бильярдной также больше не существовало. Верхний этаж западного крыла только подвели под крышу, без восстановления комнат. Соответственно, оно более не давало приют приезжим. Княжна Аглаида свидетельствует: четыре года после катастрофы Голицыны не ездили в Марьино и впервые после страшной катастрофы навестили имение только в 1903 году. Зимой они вообще там не появлялись. Огонь — стихия, но все же это событие видится закономерным итогом периода, когда Голицыны не смогли поддержать великолепия, созданного Строгоновыми.
Личные комнаты 3-го этажа дома в Марьино
Печальное событие, возможно, имело и положительную сторону. В предреволюционные годы Голицыны покровительствовали талантам, способным запечатлеть старинную усадьбу, причем не только дом, но и парк, а также окрестности. В 1905 году туда именно с этой целью приезжали A.A. Рылов (1870–1939), написавший несколько этюдов — «В Марьино», «Деревня Марьино», «Деревня на берегу р. Тосны, Марьино», «Река Тосна, Марьино», и Н.П. Химона (1864–1929).
