Джордж ван Фрекем - Гитлер и его бог. За кулисами феномена Гитлера
Мирра выросла в довольно богатой буржуазной семье. Ее брат станет генерал-губернатором французской Экваториальной Африки. Сама она уже в раннем возрасте обнаружит большую независимость ума и решит стать художницей в дни, когда живопись и игра на фортепиано могли быть прекрасным времяпрепровождением для женщины, но никак не профессией. Поступив в 1893 году в одну из художественных академий, Мирра оказалась вовлечена в бурную жизнь артистической среды того времени. «Я знала всех великих художников [конца] девятнадцатого и начала двадцатого века». Среди ее близких знакомых были Огюст Роден и Анри Матисс. Когда Мирра вошла в мир искусства, расцвет импрессионизма уже остался позади, задавали тон постимпрессионизм, пуантилизм и фовизм.
В 1897 году она вышла замуж за художника Анри Мориссе.
Работы самой Мирры ценили. Некоторые ее картины были избраны жюри ежегодной крупной официальной выставки Salon de la Société Nationale des Beaux-Arts в 1903, 1904 и 1905 годах. Однако сама она считала себя «очень посредственным художником». Но за видимой канвой внешних событий с раннего детства шло интенсивное развитие внутренней жизни, и этим она не могла поделиться ни с кем. Ее родители были материалистами и атеистами, а муж, видимо, тоже не особенно интересовался подобными вещами. «Во мне было такое желание знать… Знать, знать, знать! Понимаешь, я не знала ничего, то есть совсем ничего, кроме вещей обычной жизни: внешнее знание. Я прорабатывала все, что мне давали изучать. Я выучилась не только всему, что преподавали мне, но и всему, чему учили брата, – высшая математика и все такое! [Ее брат учился в Политехнической школе.] Я училась, училась и училась – но все это было не то. Ничто не давало мне объяснения, я ничего не могла понять!»216 Она искала знание, которое помогло бы ей объяснить внутреннюю реальность.
Так продолжалось до тех пор, пока она не встретила одного индийца, заехавшего в Париж и подарившего ей копию «Бхагавадгиты». Он сказал: «Читайте “Гиту” и примите Кришну в качестве символа имманентного бога, внутреннего божества». Он сказал лишь это. «Но в один месяц все было сделано. Я впервые узнала, что необходимо обнаружить что-то внутри меня, что важнее этого нет ничего. Я ринулась вперед как ураган, меня ничто не могло остановить»217. Мирра обладала упрямым характером, а теперь шлюзы, сдерживавшие талые воды, были открыты. Она читала всю духовную литературу, какую только могла найти, – «Дхаммападу» и другие буддийские и индуистские тексты. Кроме того, в эти десятилетия в Европе многие открывали для себя искусство и религии Востока, чему способствовали писатели, например братья Мопассаны, а также весьма активный музей Гиме в Париже.
В 1903 году ей попало в руки Revue cosmique («Космическое обозрение»), выпускаемое Космическим обществом, основателями которого были Макс Теон (псевдоним Луиса Бимштейна) и его жена. Контакты с Теоном привели к тому, что Мирра взяла на себя руководство журналом и дважды посетила эту пару оккультистов в Тлемсене (Алжир) в 1906 и 1907 годах. Там, у подножия Атласских гор, Теоны уединенно жили на вилле, окруженной великолепным садом. Мирра убедилась, что оккультные способности Теона оправдали ее ожидания, не меньшее уважение она питала и к мадам Теон, всегда отзываясь о ней исключительно высоко. Скоро она научилась всему, чему можно было у них научиться.
«Необходимой составляющей эволюции человечества является познание этих [оккультных] вещей и привнесение их истин и сил в жизнь, – писал Шри Ауробиндо. – Наука сама в некотором смысле является оккультизмом, ведь она выводит на свет методы, которые природа держит в тайне; наука использует свое знание с тем, чтобы привести в действие силы, не включенные природой в набор обычных операций; она организует и предоставляет в распоряжение человека скрытые природные силы и процессы – широкий спектр физической магии. Ведь всякая магия – это использование тайных истин бытия, тайных природных сил и процессов. Другой магии нет и не может быть. И очень может быть, что для того чтобы сделать завершенным физическое знание, потребуется знание сверхфизическое, ведь за процессами физической природы стоят сверхфизические факторы: ментальные, витальные и духовные силы и воздействия, а их не способны ухватить никакие внешние инструменты познания»218.
Мирра занялась оккультизмом в том же научном, непредвзятом духе. «[Оккультизм] – это знание, которое современный мир едва ли признает научным, – говорила она. – И все же оно научно в том смысле, что имеет четкие методы, и если в точности воспроизвести все условия, то получаешь тот же самый результат»219. «Оккультизм на Западе… так никогда и не повзрослел, не достиг зрелости. Он не сумел подвести под себя прочные философские или систематические обоснования. Его слишком увлек романтизм сверхъестественного. Его главная ошибка в том, что он направил свое основное усилие на обнаружение формул или эффективных методов использования сверхъестественных сил. Его занесло в магию, белую и черную, то есть в романтические, чудесные сферы оккультного мистицизма. Он кичился своими знаниями, которые, в сущности, были очень скудными и ограниченными. Эти тенденции, а также шаткость ментальных оснований привели к тому, что защищать его стало трудно, а дискредитировать очень просто – он стал легкой и уязвимой мишенью» (Шри Ауробиндо)220.
Мирра и Анри Мориссе постепенно отдалялись друг от друга. Теперь Мирра жила одна. Она активно участвовала в жизни суматошного метрополиса – Парижа, – как мы можем судить по ее беглым упоминаниям об этом периоде, которые она роняла здесь и там в беседах. Она рассказывала о популярном театре «Гран Гиньоль» со спектаклями типа «Горбун», в каком-то смысле аналогичными нашему «Джеймсу Бонду», о театрах на открытом воздухе с комедиями Жоржа Фейдо и классических постановках «Комеди Франсез». Были и встречи со знаменитостями, такими как Анатоль Франс и Генрик Сенкевич, автор «Камо грядеши». Была музыка Рихарда Вагнера, Камиля Сен-Санса, Сезара Франка и Амбруаза Томаса, автора лирической оперы «Миньон», были и концерты Юджина Исайи, великого бельгийского скрипача.
Вероятно, через Теонов около 1908 года Мирра познакомилась с Полем Ришаром – тот также приехал в Тлемсен, чтобы встретиться с ними. Ришар – довольно амбициозный гуманитарий и свободомыслящий социалист – начинал протестантским священником в Лилле, а после получения степени стал адвокатом в Парижском апелляционном суде. В 1910 году он посетил Пондичери, чтобы агитировать там за кандидата своей социалистической партии, ведь Пондичери – французский анклав – имел право на одно место в Палате представителей в Париже. Однако, по всей видимости, реальной целью этого визита были поиски йогина, который мог бы глубже ввести его в духовные и оккультные аспекты жизни, что глубоко его интересовало. Когда же, после прибытия в этот сонный южноиндийский городок, он начал расспросы, то услышал, что ему повезло – как раз недавно в городе поселился великий йогин с севера. Так Поль Ришар встретился со Шри Ауробиндо, который произвел на него большое впечатление.
