Иван Осадчий - Мы родом из СССР. Книга 2. В радостях и тревогах…
Горбачев говорит, что многие, вновь избранные секретари республиканских, краевых, областных комитетов не являются членами ЦК. Ну и что? До съезда их все равно в состав ЦК избрать нельзя? Кооптация Уставом партии не предусмотрена. Нет, весь этот «погром» на Пленуме ЦК необъясним…
Да и сами выведенные из состава ЦК и Центральной ревизионной комиссии тоже хороши. На чем «купились»? Испугались? Поддались на уговоры Горбачева и его верных соратников?
Более ста коммунистов коллективно подписывают заявления о «сложении» своих полномочий. Что за недомыслие? Совестливость? Скромность? Нежелание «ссориться» с генсеком или нежелание дальше участвовать в его преступных деяниях по разрушению партии, социализма, советской страны? В любом случае, поступок их иначе, как «беспринципностью» объяснить невозможно.
Ну, хорошо, «придумал» и «провернул» всё Горбачев с Яковлевым, Медведевым, Шеварднадзе. Но ведь было заседание Политбюро, был Пленум ЦК. Почему же никто не возмутился, не воспротивился, не восстал против этого необъяснимого действия генсека?
…Не могу не рассказать здесь об одном телефонном звонке, который раздался в нашей квартире 4 мая 2010 года, в канун 65-летия немеркнущей Победы советского народа в Великой Отечественной войне. Я снял трубку: «Слушаю Вас».
– Это звонит Разумовский. Мне часто о Вас рассказывает Иван Кузьмич Полозков. Он же дал мне Ваш телефон. Вот я и решил позвонить Вам, поздравить с предстоящим Днем Победы, узнать о здоровье, расспросить, чем занимаетесь.
Я поблагодарил за поздравление, пребывая в недоумении, что побудило Разумовского позвонить мне.
Заочно я знал его, когда он был председателем Краснодарского крайисполкома, затем – короткое время – первым секретарем Краснодарского крайкома КПСС, заменив на этом посту С. Ф. Медунова, крепко проштрафившегося перед партией за проводимую негодную кадровую политику, исключенного из состава ЦК и из КПСС в андроповское время.
Затем Разумовский был утвержден заведующим Отделом организационно-партийной работы и кадров ЦК, сменив на этом посту Е. К. Лигачева. Вскоре он был избран секретарем ЦК и занимался теми же организационно-партийными и кадровыми вопросами.
В конце мая или начале июня 1990 года группа членов Подготовительного комитета по написанию тезисов доклада на Российской партийной конференции узнала, что мы занимаемся «сизифовым» трудом, работая над докладом, с которым должен выступать Горбачев. Партаппаратчики, видя наше усердие, пожалели нас: «Зачем вы так изнуряете себя? Горбачев не будет выступать с вашим докладом. Для него доклад уже подготовлен группой аппаратчиков ЦК».
Возмущенные этим, мы пошли по секретарям ЦК искать поддержку. Тогда я и зашел к Разумовскому. Но он только руками развел: «Ничем помочь не могу».
Больше ни встреч, ни контактов с ним не было. И вот, спустя два десятилетия, он вдруг позвонил.
…Я ответил на вопросы Разумовского, рассказал, что заканчиваю работу над первой книгой трилогии «Мы родом из СССР» и передаю её в издательство. Он порадовался за меня и пожелал успехов. На том и закончился наш разговор…
На всякий случай, я тут же отыскал свой адресной блокнот и «воскресил» в памяти имя и отчество Разумовского – Георгий Петрович. Оказалось кстати…
Спустя десять-пятнадцать минут – снова звонок. К моему удивлению, – опять он.
Теперь разговор уже длился более часа. Мы о многом поговорили: о Кубани, о моей работе в Брюховецком районе и в Туапсе, о моих научных баталиях, о наших общих друзьях-товарищах по комсомольской и партийной работе, о кубанском землячестве в Москве, и о многом другом.
Потом перешли к моим книгам-воспоминаниям. Я рассказал о главных вопросах и событиях, к которым был причастен, и которые будут отражены во второй и в третьей книгах. Само собой, коснулся преступной роли Горбачева и Ельцина. Затронул вопрос, который меня очень волнует уже многие годы: как могло случиться, что апрельский Пленум ЦК 1989 года вывел из состава ЦК более ста членов, самых опытных и принципиальных. Заметил при этом, что эта преступная акция во многом облегчила Горбачеву разрушение КПСС и советского государства. И добавил: как мог такой многоопытный и принципиальный партийный деятель, как Лигачев пойти на этот роковой шаг. Ведь без него такой вопрос вряд ли Горбачев смог бы решить…
И здесь Георгий Петрович несколько приглушенным голосом сказал: «Егор Кузьмич тогда уже занимался не оргпартработой и кадрами, а идеологией или даже аграрными делами».
– Но ведь он оставался членом Политбюро. Да и вы, Георгий Петрович, возглавляли Отдел организационно-партийной работы и кадров и, кажется уже были секретарем ЦК и, видимо, знаете, как такое могло случиться.
– Как-то прошла эта акция мимо нашего отдела…
Не знаю, прав ли Г. П. Разумовский. В любом случае, Е. К. Лигачев и Г. П. Разумовский, будучи секретарями и членами Политбюро ЦК, являясь принципиальными людьми, не восстали против этого зловещего акта. Почему?
– Не смогу сейчас ничего сказать, – после некоторого раздумья ответил мне Г. П. Разумовский. – Прошло всё это тогда незаметно и безболезненно. Как-то Горбачеву удалось провернуть. Он умел проводить такие акции без лишних слов и объяснений. «Надо для дела, для перестройки», – так он объяснял подобные действия.
В конце той беседы я всё же сказал, что, отношусь с уважением к Егору Кузьмичу, как к убежденному и принципиальному коммунисту. Но не могу понять его позицию в этой преступной акции.
Я считаю, что он виноват и в избрании Горбачева Генеральным секретарем ЦК, и в возвышении Ельцина как политического деятеля.
Эти действия объективно способствовали тому, что вскоре произошло с партией и страной.
В конце той памятной нашей беседы с Георгием Петровичем мы пожелали друг другу здоровья и благополучия, а он мне еще и успешной работы над трилогией. На том и простились…
Бесспорно, Е. К. Лигачев в ответе и за избрание Горбачева генсеком, и за выдвижение Ельцина на работу в ЦК, избрание его первым секретарем Московского горкома КПСС и кандидатом в члены Политбюро. Этим он помог и тому и другому приобрести общепартийную известность, получить наилучшую возможность для антикоммунистической деятельности и сплочения вокруг себя антикоммунистов, противников социализма…
Не скажу, что все эти два десятилетия я ничего не знал об этом погроме ЦК.
Первую принципиальную оценку этой коварной, циничной акции Горбачева я услышал 5 октября 1992 года на заседании Конституционного Суда Российской Федерации из уст кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС Владимира Ивановича Долгих, выступавшего на процессе в качестве свидетеля по делу о проверке конституционности ельцинских указов о приостановлении и прекращении деятельности КПСС и КП РСФСР и о проверке конституционности КПСС и КП РСФСР.
