Евгений Шварц - Превратности судьбы. Воспоминания об эпохе из дневников писателя
30 августа
Догонять пропущенное уже сил нет (или еще сил нет), так что за мной долгу дней десять. Это бывало за семь лет, что ведутся книжки, особенно вначале, в 50 году, когда я не был так педантичен. Сейчас случилось поневоле. Я болел, неинтересно болел, как, бывает, неинтересно пьешь: никак не напьешься, только в голове пусто. Продолжаю подсчет. Дал ли я кому‑нибудь счастье? Не поймешь. Я отдавал себя. Как будто ничего не требуя, целиком, но этим самым связывал и требовал. Правилами игры, о которых я не говорил, но которые сами собой подразумеваются в человеческом обществе, воспитанном на порядках, которые я последнее время особенно ненавижу. Я думал, что главные несчастья приносят в мир люди сильные, но, увы, и от правил и законов, установленных слабыми, жизнь тускнеет. И пользуются этими законами как раз люди сильные для того, чтобы загнать слабых окончательно в угол. Дал ли я кому‑нибудь счастье? Пойди разберись за той границей человеческой жизни, где слов нет, одни волны ходят. И тут я мешал, вероятно, а не только давал, иначе не нападало бы на меня в последнее время желание умереть, вызванное отвращением к себе, что тут скажешь, перейдя границу, за которой нет слов. Катюша была всю жизнь очень, очень привязана ко мне. Но любила ли, кроме того единственного и рокового лета 29 года, — кто знает. Пытаясь вглядываться в волны той части нашего существования, где слов нет, вижу, что иногда любила, а иногда нет, — значит, бывала несчастна. Уйти от меня, когда привязана она ко мне, как к собственному ребенку, легко сказать! Жизни переплелись так, что не расплетешь, в одну. Но дал ли я ей счастье? Я человек непростой. Она — простой, страстный, цельный, не умеющий разговаривать. Я научил ее за эти годы своему языку — но он для нее остался мертвым, и говорит она по необходимости, для меня, а не для себя. Определить, талантлив человек или нет, невозможно, — за это, может быть, мне кое‑что и простилось бы. Или учлось бы. И вот я считаю и пересчитываю — и не знаю, какой итог.
20 октября
Обычно в день рождения я подводил итоги: что сделано было за год. И в первый раз я вынужден признать: да ничего! Написан до половины сценарий для Кошеверовой[376]. Акимов стал репетировать позавчера, вместе с Чежеговым, мою пьесу «Вдвоем», сделанную год назад[377]. И больше ничего. Полная тишина. Пока я болел, мне хотелось умереть. Сейчас не хочется, но равнодушие, приглушенность остались. Словно в пыли я или в тумане. Вот и все.
Примечания
1
И. В. Шток, присутствовавший на юбилее E. Л. Шварца, вспоминает о приветствии М. М. Зощенко. «С годами, — сказал он, — я стал ценить в человеке не молодость его, и не знаменитость, и не талант. Я ценю в человеке приличие. Вы очень приличный человек, Женя».
[1]
Лебедев Владимир Васильевич (1891–1966) — художник- график, один из создателей искусства советской иллюстрации к детской книге.
[2]
Рудник Лев Сергеевич (1906–1987) — режиссер. В 1940–1944 гг. — директор и художественный руководитель БДТ им. М. Горького.
[3]
Малюгин Леонид Антонович (1909–1968) — писатель, драматург, в годы войны — заведующий литературной частью БДТ.
[4]
Рахманов Леонид Николаевич (1908–1988) — писатель, драматург, друг Е. Л. Шварца.
[5]
Шток Исидор Владимирович (1908–1980) — драматург.
[6]
Шкваркин Василий Васильевич (1894–1967) — драматург.
[7]
Каплер Алексей Яковлевич (1904–1979) — кинодраматург.
[8]
С августа 1941 г. по 1 февраля 1943 г. БДТ был в эвакуации в Кирове, где с 30 сентября давал спектакли в помещении Кировского областного драматического театра. Вернувшись в осажденный Ленинград, продолжал работать в условиях блокады.
[9]
Наталия Евгеньевна Шварц, в замужестве Крыжановская — дочь Е. Л. Шварца.
[10]
Шварц поехал в Сталинабад (теперь — Душанбе) по приглашению Η. П. Акимова, главного режиссера Ленинградского театра комедии, работавшего там в период эвакуации с сентября 1942 г. по май 1944 г., на должность заведующего литературной частью.
[11]
Большаков Иван Григорьевич (1902–1980) — председатель Комитета по делам кинематографии с 1939 г. по 1946 г.
[12]
Левин Лев Ильич — литературный критик.
[13]
«Дракон» был поставлен только в одном театре — Ленинградском театре комедии в период его гастролей в Москве по возвращении из Сталинабада. Единственный открытый спектакль был 4 августа 1944 г. В период репетиций появилась разгромная статья С. П. Бородина «Вредная сказка», направленная против пьесы, и спектакль был снят. Постановка была возобновлена Η. П. Акимовым в 1962 г.
[14]
Шварц Екатерина Ивановна (1903–1963) — вторая жена Е. Л. Шварца.
[15]
Орлов Владимир Николаевич (1908–1985) — литературовед.
[16]
Лихарев Борис Михайлович (1906–1962) — поэт.
[17]
Реет Б. (настоящие имя и фамилия Юлий Исаакович Рест — Шаро), (1907–1984) — писатель, драматург, представитель «Литературной газеты» в Ленинграде в течение 20 лет.
[18]
Меттер Израиль Моисеевич — прозаик, драматург.
[19]
Макогоненко Георгий Пантелеймонович (1912–1985) — критик, литературовед.
[20]
Игнатьев Алексей Алексеевич (1877–1954) — дипломат, генерал — лейтенант Советской Армии, автор воспоминаний «Пятьдесят лет в строю».
[21]
Вот полный текст стихотворения:
Бессмысленная радость бытия.
Иду по улице с поднятой головою
И, щурясь, вижу и не вижу я
Толпу, дома и сквер с кустами и травою.
Я вынужден поверить, что умру.
И я спокойно и достойно представляю,
Как нагло входит смерть в мою нору,
Как сиротеет стол, как я без жалоб погибаю.
Нет. Весь я не умру. Лечу, лечу.
Меня тревожит солнце в три обхвата И тень оранжевая. Нет, здесь быть я не хочу!
Домой хочу. Туда, где я страдал когда‑то.
И через мир чужой врываюсь В знакомый лес с березами, дубами И, отдохнув, я пью ожившими губами Божественную радость бытия.
