Михаил Шишков - Нас звали «смертниками». Исповедь торпедоносца
И во всех непредвиденных ситуациях мирного времени, и, естественно, при выполнении любого боевого задания летчику приходится столкнуться с не менее опасным противником, чем самая лютая непогода или яростное противодействие противника… Страх – этот коварный враг скрывается внутри каждого человека, до поры до времени не давая о себе знать. Несведущим людям может показаться, что его вообще не существует, но это совсем не так. В самый неподходящий момент он способен, мгновенно вырвавшись наружу, выдавить из сознания все остальные чувства, поэтому свои действия в экстремальной обстановке можно лишь предполагать, да и то с определенной долей вероятности.
Надо честно сказать – бесстрашных людей не бывает. Страх – такое же естественное человеческое чувство, как боль, голод и инстинкт продолжения рода. И если кто-то говорит, что никогда ничего не боялся, можно смело утверждать, что эти слова – всего лишь пустая бравада, не имеющая ничего общего с реальностью. Я не понаслышке знаю, как дрожат коленки во время атаки – жить ведь хочется. Вопрос в другом – смог ты преодолеть свой страх или нет.
Ведь даже в мирном небе каждый полет связан с опасностью и риском. Отказ техники, неожиданно усложнившиеся погодные условия и, в конце концов, случайная человеческая ошибка, от которой, увы, никто не застрахован, в самое неожиданное время могут поставить экипаж на грань между жизнью и смертью. Я не знаю ни одного летчика, карьера которого обошлась без подобных происшествий.
В военное же время все многократно тяжелее. К вышеперечисленным факторам риска добавляется самый опасный – противодействие противника, такого же человека, как и ты, точно так же желающего сохранить свою жизнь и точно так же идущего в бой, повинуясь солдатскому долгу. Его, как и тебя, ждут дома любимые и любящие люди, письма которых он, как и ты, с трепетом распечатывает в своей землянке. В этом отношении равны воины всех армий мира.
Но даже самый крепкий и закаленный человек может сломаться в определенной ситуации, и никто не застрахован от этого. Ведь в процессе жизни человеческий организм и его нервная система необратимо изнашиваются, чем больше стрессов и испытаний, тем быстрее. Невозможно предвидеть, когда их возможности, кажущиеся в молодости безграничными, окончательно исчерпаются. В одном из учебных полетов «Ту-14Т» начальника летной инспекции авиации Северного флота, имевшего перерыв в полетах около месяца, при заходе на посадку попал в снежный заряд и рухнул, не долетев до взлетно-посадочной полосы, пропахал землю брюхом и замер в пяти метрах от большого пня. Слава богу, все остались живы, но сидевший в штурманской кабине Герой Советского Союза подполковник Геннадий Писарев был настолько потрясен пережитым, что больше не смог заставить себя подняться в воздух…
Парад в Москве, посвященный 60-летию Победы. 13-й слева в первом ряду – Михаил Шишков
Что до меня, то мне нечего жаловаться. Судьба была ко мне благосклонна, позволив оставаться на летной работе в течение тридцати семи лет. За это время через мои руки прошло двадцать с лишним типов крылатых машин, каждая из которых имела свой неповторимый характер, на первых порах заставлявший меня держаться с ней на «вы». И лишь постепенно самолет открывал мне свою душу, становясь близким и родным, как старый добрый товарищ.
Конечно, с приобретением опыта адаптация к новой машине проходит все легче и легче. Но расслабляться и почивать на лаврах чревато самыми худшими последствиями. Авиация не терпит халатного отношения к себе и неизбежно накажет возгордившегося пилота. И вообще, каких бы успехов ты ни достиг, всегда нужно помнить: предела совершенству не существует. Всегда есть летчики гораздо лучше тебя, у которых стоит поучиться.
Нельзя впадать и в другую крайность, бездумно и слепо преклоняясь перед кем бы то ни было, пусть даже самым авторитетным и уважаемым. В далеком детстве над моим столом висел портрет Чкалова, наверное, самого прославленного из плеяды героев-авиаторов того времени. Он был для меня не мифическим божеством, а достойным подражания примером. Его успехи и достижения пробуждали во мне желание стать таким же, как он, а может быть, даже и лучше. Это отношение я перенес и во взрослую жизнь, когда, выслушав советы и пояснения бывалых летчиков, всегда критически осмыслял полученную информацию, лишь после этого принимая окончательное решение…
Всецело поглощенные любимым делом, мы, авиаторы, не задумываемся о возрасте. Полеты, освоение новых типов самолетов, проверки техники пилотирования, непредсказуемые кадровые перемещения… Кажется, этому не будет конца. Но безжалостное время методично и неотвратимо подтачивает столь необходимое пилоту здоровье. До определенного момента это происходит практически незаметно. Вернуться в реальность заставляют лишь известия о признании очередной медкомиссией непригодности к летной работе не только старых боевых соратников, но и некоторых более молодых товарищей, которым сам когда-то давал путевку в небо.
«Я в прекрасной форме, – говоришь себе, – все так же чувствую машину, нервы в порядке. Совсем недавно из такой ситуации выкрутился… Через пару дней опять полет. И ничего, порядок…»
Поэтому роковой для каждого летчика приговор, навсегда разлучающий его с небом, становится полной и от этого еще более обескураживающей неожиданностью. Я не был исключением из этого печального правила. Кропотливая подготовка самолета, выруливание на старт, разбег, отрыв от земли, пьянящая радость полета, приятная усталость после удачной посадки, скрупулезный разбор вылета, дружеское подшучивание коллег-пилотов по дороге на КПП… Очень тяжело было свыкнуться с тем, что всего этого уже НИКОГДА не будет в моей жизни. Некоторое время решение медкомиссии казалось кошмарным сном, и, просыпаясь по выработанной годами привычке в шесть утра, я начинал планировать предстоящий рабочий день… а мгновение спустя, охваченный отчаянием, яростно комкал одеяло…
Безвозвратно утратив возможность наблюдать стремительно проплывающую под крылом безбрежную морскую гладь, я со всей ясностью осознал, как много значило это для меня. До сих пор сердце сжимается, когда слышу родной гул летящего высоко в небе самолета. А первые два года было совсем туго…
Вновь, как и в любой аварийной ситуации, решающим фактором становится все та же психологическая устойчивость. Достаточно много бывших летчиков, не выдержав потерю смысла своего существования, спивались, ведь для относительно здорового энергичного человека избыток свободного времени может оказаться фатальным.
