Павел Батов - В походах и боях
Рокоссовский сказал:
— Прежде всего, товарищи, я передам вам требование Ставки. Наступление наших войск должно вестись с незатухающей силой днем и ночью. Дни гитлеровской Германии сочтены. Но темп теперь не только военная проблема. Это проблема большой политики.
Далее командующий объявил замысел фронтовой операции. Мы должны не выпустить Мантейфеля[31] к Берлину.
Войска 2-го Белорусского фронта ударом своего левого крыла на северо-запад отсекают от берлинского направления основные силы 3-й танковой армии немцев, прижимают их к морю, где и уничтожают.
Ударом на Штрелитц решалась идея прорыва всего оперативного построения обороны противника на глубину 120–160 километров. Фронт 3-й танковой армии раскалывался на части. Войска первой линии обороны немцев — то есть правый фланг 32-го армейского корпуса, целиком армейский корпус «Одер» и левый фланг 46-го танкового корпуса — уничтожались в ходе прорыва. При развитии успеха должны быть разгромлены ближайшие оперативные резервы противника. С выходом ударной группировки фронта на линию Росток — Висмар — Шверин — Ленцен отрезался северный фланг 3-й танковой армии (101-й армейский корпус и основная часть 32-го); прижатые к берегам Балтики, эти войска капитулируют или будут уничтожены.
После уточняющих вопросов по обстановке перед войсками фронта маршал продолжал:
— Решающую роль при наступлении должны сыграть семидесятая и сорок девятая армии. Перед войсками вашей армии стоит задача обеспечить с севера ударную группировку фронта. — Он обратился ко мне: — Сил у вас, Павел Иванович, несколько меньше и более широкий фронт наступления, но, думаю, шестьдесят пятая не отстанет от левофланговых армий, сумеет взять необходимый темп наступления…
— Мы и на этом направлении в люди выйдем, товарищ командующий!
Слово не воробей, вылетит — не поймаешь. Рокоссовский посмотрел оценивающим взглядом, но ничего не сказал. Он напомнит этот рискованный ответ ночью 18 апреля.
Доклады по армиям заслушивались с показом на местности. Поднялись на чердак здания. Условия наблюдения удовлетворительны: хорошо просматривались оба русла Одера и широкая пойма между ними в полосе нашей и 70-й армий. С помощью биноклей и стереотрубы отчетливо видна восточная и юго-восточная окраина Щецина. Как огромная глыба серого камня, этот город нависал над рекой. Передний край главной полосы обороны немцев по западному берегу Вест-Одера местами просматривался на глубину 1–4 километра.
Наша оперативная группа в предыдущие дни уже проделала значительную работу. Это дало командарму возможность изложить свое предварительное решение, показать на местности полосу предстоящих действий, оперативное построение войск и направление главного удара.
65-я армия развертывается на 17-километровом фронте Домбе — Грыфино. Главный удар наносит левым флангом, форсирует Одер и прорывает оборону противника на 4-километровом участке Курово — Колбасково. Широко используя подходы к реке вдоль разрушенной Берлинской автострады, мы своими активными наступательными действиями обеспечиваем успех ударной группировки 70-й и 49-й армий.
Из девяти стрелковых дивизий в первом оперативном эшелоне армии на главном направлении предполагается сосредоточить семь, то есть два корпуса — 46-й и 18-й. Третий же корпус, 105-й, блокирует с юга Щецин, а частью сил наносит вспомогательный удар. Оперативное построение войск армии — одноэшелонное. У стрелковых корпусов, выдвигаемых на главное направление, — двухэшелонное.
Командующий фронтом утвердил это решение. Он сказал, что для развития успеха армия получит Донской танковый корпус.
Наш штаб приступил к планированию операции. На подготовку жесткий срок семь дней. Далее, первый этап — форсирование Одера и прорыв главной полосы обороны противника — шесть дней (20–25 апреля), второй этап — ввод в прорыв подвижных соединений и преследование противника (восемь дней).
В ночь на 13 апреля к Одеру подошли наши войска. Совершив 350-километровый марш, они без паузы заняли оборону, сменив войска правого крыла 1-го Белорусского фронта. Сутки спустя началась частная операция в пойме. Но сначала несколько слов об «аировском центре».
Главная забота была — получить достаточные сведения о вражеской группировке. При ограниченных сроках на подготовку к форсированию Одера пришлось отказаться от старых методов ведения артиллерийской разведки. Они не отвечали сложившейся обстановке. Требовалась какая-то новая форма управления средствами и органами разведки, чтобы в короткие сроки накопить данные, успеть обработать их и своевременно довести до артиллерийских штабов, соединений и частей. Такая форма творческими усилиями коллектива разведчиков была найдена в виде «аировского центра», объединяющего все средства артиллерийской инструментальной разведки (АИР) в масштабе армии. Его возглавил замечательный офицер-артиллерист подполковник Н. А. Коккин, работавший под непосредственным контролем Никитина и начальника штаба артиллерии полковника Г. Г. Гусарова. Этим штабным офицерам, их опыту и организаторским способностям многим обязана 65-я. Как только разведывательные отряды завязали бои в междуречье, уже ничего не ускользнуло от их взгляда.
Артиллеристы также развернули широкую сеть наблюдательных пунктов. Они располагались в боевых порядках пехоты, действовавшей против частей прикрытия противника в пойме. Там — в протоках, каналах, у дамб артиллеристы-разведчики вели свою боевую работу. Разведывательно-корректировочная авиация засекала вражеские батареи, места расположения танков.
«Аировский центр» сумел за 4 дня частной операции вскрыть группировку артиллерии, минометов, позиционные районы и сеть наблюдательных пунктов противника по западному берегу Вест-Одера.
В дивизиях с особой тщательностью отбирали людей в разведотряды. Действовать предстояло в трудных и своеобразных условиях. Капризы Одера в низовьях велики. Подует с моря штормовой ветер — оба рукава соединяются, и создается впечатление, будто река имеет четырехкилометровую ширину. Вода в пойме прибывает на глазах (шлюзовую систему в устье немцы разрушили). Она заливает все пространство на глубину 40–60 сантиметров; лишь, как островки, виднеются дамбы и бетонные устои взорванной автострады и железнодорожного моста, занятые боевым охранением противника.
Дьявольски сложная река! «Два Днепра, а посередке Припять», как сказал сержант Пичугин. Вместе с генералом Швыдким мы вышли ночью на берег и встретили группу разведчиков 14-й инженерно-саперной бригады. В ней был и старый солдат. Дошел-таки до последнего рубежа! И Василий Швец, между прочим, дошел — жив и невредим. На Одере он уже командовал саперной ротой с таким же мастерством и самоотверженностью, как на Днепре. Поставил канатный паром. Первый танк через Ост-Одер рота Швеца переправила через два с половиной часа после начала форсирования.
