Юрий Емельянов - Сталин. Путь к власти
По словам Микояна, участвовавшего в работе конференции, Сталин «говорил спокойно, аргументированно… Сталин не заострял вопроса, избегал резкостей, применяя мягкие выражения». В то же время Сталин постарался проанализировать дискуссию, по своему обыкновению, выделив ее «три периода» и «шесть ошибок» Троцкого. Несмотря на сдержанность в оценках действий оппозиции, Сталин был категоричен в своем главном выводе: «терпеть группировок и фракций мы не можем, партия должна быть единой, монолитной». Он решительно отвергал основные тезисы оппозиционной платформы: «Нельзя противопоставлять партию аппарату, нельзя болтать об опасности перерождения кадров, ибо эти кадры революционны, нельзя искать щелей между этими кадрами и молодежью, которая идет нога в ногу с этими кадрами и пойдет в будущем нога в ногу».
Неожиданно для оппозиции Сталин огласил содержание пункта до тех пор засекреченной резолюции X съезда партии «О единстве партии». Согласно этому пункту ЦК имел право «применять в случае (-ях) нарушения дисциплины или возрождения или допущения фракционности все меры партийных взысканий, вплоть до исключения из партии, а по отношению к членам ЦК – перевод их в кандидаты и даже, как крайнюю меру, исключение из партии». Как отмечал Микоян, «сторонники оппозиции отрицали приемлемость этого пункта в настоящих условиях и целесообразность его упоминания вообще, тем более что он «секретный». Поэтому доклад Сталина вызвал энергичную критику со стороны троцкистов. Радек заявил, например, что докладчик «вытянул из кармана резолюцию, которую X съезд партии считал тайной резолюцией», и что «ни ЦК, ни Политбюро не решали, чтобы Сталин это сделал. Только съезд партии может решать, что документ, объявленный съездом партии тайным, становится для партии явным».
По словам Микояна, «в заключительном слове Сталин внешне так же спокойно, как и во все время доклада, но остро поставил все вопросы разногласий с оппозицией. Но на этот раз он дал уже более подробный анализ хода дискуссии». Сталин постарался показать демагогичность выступлений оппозиционеров, которые, делая громогласные заявления о кризисах в хозяйстве и партии, ничего не предпринимали для их предотвращения и преодоления. По поводу кризиса сбыта и связанных с ним социальных волнений Сталин говорил: «Где была тогда оппозиция? Если не ошибаюсь, Преображенский был тогда в Крыму, Сапронов – в Кисловодске, Троцкий заканчивал в Кисловодске свои статьи об искусстве и собирался в Москву. Еще до их приезда ЦК поставил этот вопрос у себя на заседании. Они, придя на готовое, ни единым словом не вмешивались, ни единого возражения не выставили против плана ЦК… Я утверждаю, что ни на пленуме в сентябре, ни на совещании секретарей нынешние члены оппозиции не дали ни единого слова намека о «жестком хозяйственном кризисе» или о «кризисе в партии» и о «демократии».
Высмеяв демагогичность Троцкого, Преображенского, Сапронова, Радека, Сталин завершил заключительное слово на грозных нотах: «Оппозиция выражает настроения и устремления непролетарских элементов в партии и за пределами партии. Оппозиция, сама того не сознавая, развязывает мелкобуржуазную стихию. Фракционная работа оппозиции – вода на мельницу врагов нашей партии, на мельницу тех, которые хотят ослабить, свергнуть диктатуру пролетариата».
Логичным следствием оценки оппозиции как политического движения, опиравшегося на непролетарские силы, как явления, способствующего мелкобуржуазной стихии, стало решение конференции об организации массового приема в партию рабочих от станка. Это решение не означало воплощения в жизнь идеи Ленина о привлечении к руководству страны рабочих, но в конечном счете было созвучно этой идее. Этот массовый прием рабочих в партию вскоре получил название «ленинский призыв».
Через год с лишним после того, как Ленин, опасаясь раскола партии, предложил в интересах компромисса с Троцким отправить Сталина в отставку с поста генерального секретаря, Сталин констатировал сохранение единства партии в результате идейного и политического разгрома Троцкого и троцкистов. Опасения Ленина, очевидно, усиленные его болезненным состоянием, оказались напрасными, а его намерение сократить властные полномочия Сталина не было реализовано. Напротив, власть Сталина и его авторитет как человека, сумевшего возглавить кампанию по разгрому Троцкого и троцкистов, возросли.
Глава 33.
СТАЛИН ПРИНИМАЕТ НАСЛЕДСТВО ЛЕНИНА
Пока шла партконференция, ее делегаты получали последние новости о состоянии здоровья В.И. Ленина от его сестры М.И. Ульяновой, которая была аккредитована на конференции от «Правды». М.И. Ульянова сообщала, что незадолго до начала конференции состояние Ленина улучшилось и он знакомился с содержанием материалов XIII партконференции. По словам Н.К. Крупской, «суббота и воскресенье ушли на чтение резолюций. Слушал Владимир Ильич очень внимательно, задавая иногда вопросы. Чувствовалось, что содержание материалов очень его огорчило. Наблюдавшие его в эти последние часы отметили, что он перестал смеяться, шутить, погрузился в какие-то думы». Возможно, что состояние Ленина объяснялось приближением очередного приступа болезни. 21 января Микоян находился на квартире у Сталина, когда туда ворвался Бухарин и сообщил, что из Горок позвонила М.И. Ульянова и сказала: «Только что в 6 часов 50 минут скончался Ленин».
По воспоминаниям В.Д. Бонч-Бруевича, Сталин шел впереди всех руководителей партии, прибывших в Горки: «Он идет грузно, тяжело, решительно, держа правую руку за бортом своей полувоенной куртки. Лицо его бледно, сурово, сосредоточенно. Порывисто, страстно вдруг подошел Сталин к изголовью. «Прощай, прощай, Владимир Ильич… Прощай!» И он, бледный, схватил обеими руками голову В.И., приподнял, нагнул, почти прижал к своей груди, к своему сердцу и крепко поцеловал его в щеки и в лоб… Махнул рукой и отошел резко, словно отрубил прошлое от настоящего».
Смерть Ленина поставила в повестку дня вопрос о том, кто будет руководителем партии и страны. В дни похорон Ленина Троцкий был в Сухуми. Он знал, что со времен Древнего Рима триумвираты заключаются между политическими деятелями, не желающими признать единоначалия, но готовыми временно объединиться против общей опасности. Единство триумвирата и политбюро могло легко разрушиться! как только их участники пришли бы к выводу, что Троцкий не представляет для них реальной опасности. Поэтому он не спешил вернуться в Москву.
На пост председателя Совета народных комиссаров был назначен А.И. Рыков, но было очевидно, что новый «премьер-министр» не может претендовать на роль преемника Ленина. Лишь с апреля 1923 года он стал членом политбюро. На только что закончившейся партконференции А.И. Рыков сделал доклад «Очередные задачи экономической политики», и это могло означать, что после смерти Ленина Совнарком будет заниматься сугубо хозяйственными задачами.
