Ги Бретон - В кругу королев и фавориток
По истечении нескольких недель Марго уже не было нужды давать наказы своим помощницам, потому что письма, приходившие из Парижа, содержали столько издевок, оскорблений и просто площадных выражений в адрес Наваррского двора, что дамы Нерака почувствовали себя смертельно оскорбленными. Все они жаловались на это своим любовникам и теперь уже по собственной инициативе стали побуждать их отомстить королю Франции.
В начале 1580 года, доведенный до белого каления красоткой Фоссез и сеньорами протестантами, Наваррец, наконец, созрел для войны.
«Мы видели, — пишет Дре дю Радье, — как начиналась эта война, во главе которой, вне всякого сомнения, была юная Фоссез».
К военным действиям приступили немедленно. Сражались яростно по всей Гиени, и Наваррцу удалось взять Кагор.
В отместку за это солдаты маршала Бирона забросали пушечными ядрами многие города гугенотов, так что в них начались пожары. Находясь в Нераке, Маргарита чувствовала себя в полной безопасности, потому что ей удалось вытянуть из Генриха III согласие на то, чтобы этот город «считался нейтральным» при условии, что самого Наваррца там не будет.
«Но, — сообщает в своих „Мемуарах“ Маргарита, — это условие нисколько не помещало королю, моему мужу, часто приезжать в Нерак, где мы тогда находились, Мадам его сестра и я, поскольку он по своей природе любил нравиться дамам, хотя и был в то время сильно влюблен в Фоссез…» [10]. Именно по этой причине он явился однажды в Нерак вместе со своим войском и пробыл там три дня, настолько ему не хотелось расставаться с приятным обществом и отказаться от сладостного времяпрепровождения…»
А маршал Бирон только и ждал этого случая. Он тут же примчался со своей армией и «дал семь, не то восемь пушечных залпов по городу, из коих один угодил прямо в королевский замок».
Так что именно любовь была причиной разрушения Нерака…
В ноябре герцог Анжуйский предпринял несколько попыток договориться о мире, в результате которых во Флексе был подписан мирный договор (26 ноября 1580 года).
«Война Влюбленных» окончилась. Она отомстила за поруганную честь ветреных дам Наваррского двора и унесла пять тысяч жизней.
МАРГО ИЗГНАНА ИЗ ПАРИЖА ЗА СВОЮ РАСПУЩЕННОСТЬ
Возможно, мораль — это не что иное, как наиболее жестокое проявление злобы.
Анри БекДень подписания мирного договора оказался началом еще одного галантного приключения, которому суждено было резко изменить жизнь Маргариты и в который уже раз рассорить королевскую семью.
В числе молодых сеньоров, сопровождавших герцога Анжуйского, был один привлекательный молодой человек по имени Жак Арле де Шанваллон, в котором королева Наваррская, никогда не устававшая зорко высматривать дичь, отметила выразительный взгляд и впечатляющее телосложение.
Маргарите тогда было тридцать лет. Ее и без того вулканический темперамент, кажется, только усилился из-за чрезмерно пряной пищи, которая была в обычае при дворе в Нераке. Внешность молодого красавца привела ее в такое состояние, будто все нутро объяло пламенем, и от этого она потеряла покой.
Видя, что ей очень не по себе, Шанваллон повел себя, как настоящий дворянин: сразу же изнасиловал ее.
На другой день, еще не придя в себя, она написала своей подруге, герцогине д`Юзе, и поделилась с нею впечатлениями от нескольких мгновений, пережитых ею с новым партнером:
«Я получила такое огромное удовольствие, что для описания всего понадобилось бы слишком много времени».
Столько удовольствия, что все в ней до самых глубин перевернулось; столько удовольствия, что впервые в жизни она действительно влюбилась. Преобразившаяся, излучающая счастье, позабывшая всех — Наваррца, Тюренна, даже своего драгоценного братца Франциска, — она жила с одним лишь чувством обожания молодого, элегантного сеньора, которого она, впадая в некоторую экзальтацию, называла «своим прекрасным солнцем», «своим бесподобным ангелом», «своим несравненным чудом природы…».
Эта страсть до такой степени ослепила ее, что она утратила ту последнюю каплю осторожности, которая у нее еще оставалась, и Шанваллону приходилось удовлетворять ее желания и прямо на лестницах, и в шкафах, и в садах, и в полях, и на гумне…
Однажды д`Обинье, который, по своему обыкновению, всюду все вынюхивал, застал ее в Кадильяке, «где она предавалась всяким вольностям» со своим любовником. Обрадованный возможностью сообщить друзьям свеженькую историю, он поспешил предать ее огласке, к великому ужасу Маргариты, которая боялась гнева своего мужа.
К счастью, Генрих Наваррский был в тот момент озабочен совсем иными вещами: герцог Анжуйский влюбился в прекрасную Фоссез, и король очень опасался, как бы малышка, чьи амбиции ему были хорошо известны, не дала себя соблазнить законному наследнику французского престола.
Сделав вид, что ничего не знает про Кадильяк, он явился к жене, без всякого стеснения поделился с нею своими сердечными тревогами и умолил ее поговорить с герцогом Анжуйским.
Маргарита была женщиной широкого ума. В тот же вечер она отправилась к брату, чтобы попросить его оставить в покое любовницу своего мужа.
«Я так его умоляла, — пишет она в своих „Мемуарах“, — обращая внимание на то, в какое трудное положение он меня ставит своим домогательством, что он, для которого мое благополучие было важнее его собственного, подавил свою страсть и никогда больше о ней не заговаривал».
Но, чтобы легче было забыть Фоссез, Франциск решил покинуть Нерак и вернуться к себе. Через несколько дней он уехал и увез с собой верного Шанваллона.
Маргарита, которая не могла предвидеть подобной развязки, едва не сошла с ума. Она заперлась у себя в комнате, чтобы всласть наплакаться и заодно сочинить стансы на отъезд возлюбленного.
Разлука не только не охладила страсть Марго, но, напротив, придала ей еще больший накал. Это подтверждают письма, которые она писала Шанваллону: «Ваш отъезд, наша неожиданная разлука настолько же усилили мою любовь, насколько у слабых натур, сжигаемых вульгарным пламенем, она в подобных обстоятельствах ослабевает. И даже если вам захотелось бы новой любви, не бросайте меня, потому что, поверьте мне, тот час, когда вы мне измените, будет моим последним часом, так что срок моей жизни зависит от вашей воли».
Все ее письма кончаются одинаково: «Вся моя жизнь в вас, мое прекрасное все, моя единственная и совершенная красота. Я целую миллион раз эти прекрасные волосы, мое бесценное и сладостное богатство; я целую миллион раз эти прекрасные и обожаемые уста».
Эти взволнованные, пламенные письма свидетельствуют о том, что королева Марго, так бессовестно оклеветанная некоторыми историками, изображавшими ее вульгарной потаскухой, действовавшей лишь по велению грубой физиологии, по крайней мере однажды в своей жизни сгорала от поистине расиновской страсти.
