А. Глумов - Н.А.Львов
Невские ворота Петропавловской крепости в Петербурге (1780) созданы также на основе эстетических принципов архитектуры классицизма.
В Ленинграде, проходя по Кировскому мосту на Петроградскую сторону, если взглянуть на одетую гранитом стену Петропавловской крепости, то можно увидеть почти посредине ее портик Невских ворот с чуть выдающимся вверх над стеной массивным фронтоном. Этот фронтон поддерживают две пары тосканских колонн, связанных попарно могучими гранитными блоками. В солнечный день портик рельефно выделяется строгими формами на фоне монументальной крепостной стены. Пройдя под высоким порталом в крепость, следует оглянуться. Здесь пропорции и архитектурный облик ворот другой, соответствующий внутреннему пространству крепости.
Перед Невскими воротами на реку вынесена гранитная Комендантская пристань, связанная с ними трехпролетным гранитным мостом. В торжественные праздники русского флота на эту пристань вывозился из Петропавловской крепости ботик Петра I - «дедушка русского флота», - который с 1722 года сохранялся рядом с собором, сначала на пьедестале, потом в каменном павильоне. Ботик устанавливали на огромное судно, затем при пушечных салютах, под фанфары труб и барабанную дробь судно буксировалось меж рядов победоносных русских кораблей вверх по Неве, к Александро-Невской лавре, там служился молебен.
Так было сначала. Но затем Невские ворота стали служить целям иным: по ночам через них выводились из казематов крепости заключенные, сгонялись на баржи, которые буксировали в Шлиссельбург, в Свеаборг, в Кексгольм, в Дюнамюнде... А «дедушку русского флота» перевезли из Петропавловской крепости в город для обозрения публики.
Традиция торжественного вывоза ботика была забыта, а также было забыто, что Невские ворота возведены Николаем Александровичем Львовым. И только лишь в 1939 году историк архитектуры профессор М. А. Ильин нашел чертежи Львова, в которых было указано, что проект ворот был создан им в 1780 году25.
В Москве, если проходить по проспекту Калинина (бывш. Воздвиженка) от Манежа к Арбату по правой стороне, то на пересечении его с улицей Грановского (бывш. Шереметевской) можно увидеть трехэтажный дом с закругленным углом. В 1780-х годах участок, на котором шло строительство этого дома, принадлежал К. Г. Разумовскому. В одном из документов 1800-х годов говорится, что Львов «прежде строил» для Разумовского. На рубеже двух столетий дом перешел во владение Н. П. Шереметева. Дом сохранился до наших дней без существенных изменений. Он очень прост. Два идентичных фасада, один из которых выходит на Воздвиженку и другой - в Шереметевский переулок, отличает строгость формы, изящество линий. Купол на закругленном углу, поддержанный полуротондой второго этажа, ее четыре колонны дорического ордера, архитектурные детали фасадов характерны для творчества Львова.
Тайна женитьбы Львова соблюдалась строжайше. Даже Хемницер не знал о ней: он сделал Марии Алексеевне предложение. Разумеется, ему отказали. А тут в 1781 году вышел указ, в силу которого Берг-коллегии упразднялись, Горное училище поступало в ведение Казенной палаты; Соймонов ушел под предлогом болезни в отставку, следом - Хемницер. Он стал искать новой службы.
Львов оставался в семействе Дьяковых по-прежнему непризнанным, несмотря на бриллиантовый перстень монархини и золотую с алмазами табакерку Иосифа II.
Тяжело было жить с любимой женой в разных домах, скрывать от всех любовь и опасаться ежеминутно, что их брак будет раскрыт. Позже, в октябре 1783 года, Львов признавался в письме к А. Р. Воронцову: «Четвертый год как я женат... легко вообразить извольте, сколько положение сие, соединенное с цыганскою почти жизнию, влекло мне заботы, сколько труда... не достало бы конечно ни средств, ни терпения моего, есть ли бы не был я подкрепляем такою женщиной, которая верует в Резон, как во единого бога»26.
Мария Алексеевна поистине была воспитана литературой просветителей. Притом чувствовала себя Львовой и этим гордилась. Как полновластная хозяйка она вписывает собственной рукой в интимную черновую тетрадь своего мужа сочиненные ею французские стихи «На мой портрет», заменяя фамилию «Львова» прописной буквой с многоточиями: «Под этой надежною кистью проступают черты Л...».
К какому же портрету относятся эти стихи? К рассмотренному выше портрету 1778 года? Нет, в 1781 году Левицкий написал еще один портрет Марии Алексеевны Дьяковой, хранящийся ныне в Третьяковской галерее. Но атрибуция портрета как портрета «Марии Алексеевны Львовой» ошибочна: для всех, и для Левицкого, она была пока еще «Дьякова».
Если взглянуть на оба полотна - 1778 и 1781 годов, - то в первое мгновение покажется, что тут изображены две разные женщины, до такой степени изменилась прежняя Машенька. А ведь прошло всего только три года! Былая чуть кокетливая нерешительность сменилась спокойной, горделивой уверенностью. Девическая припухлость лица, пышные щечки, мягкий округлый подбородок исчезли. Даже улыбка, прежде чуть робкая, еле приметная, стала уверенной, спокойной. Ум, сила характера ощущаются и в лице и в манере откидывать голову, властно, чуть величаво. Даже глаза ее стали другими. Такие же огромные, необъятные, они утратили былую доверчивость, нежную, лучистую влажность. Перед нами женщина, призванная повелевать и приказывать, притом мягко, выдержанно и тактично.
Лишь густые темные волосы, прическа остались такими же. Тот же тяжелый пышный локон ниспадает на плечо... Ей уже двадцать шесть. По понятиям века ей пора, давно пора замуж. Родители даже тревожатся. По она отвергает всех претендентов.
ГЛАВА 4
1781
В 1781 году Львов отправляется в путешествие по Италии. О пребывании Львова в Италии узнаем из его дневника. Этот «Итальянский дневник, или Путевые замечания» принадлежал в начале XX века известному коллекционеру Н. К. Синягипу. Некоторые выдержки из него искусствовед В. А. Верещагин опубликовал в «Старых годах»27.
«Дневник» - это небольшая изящная записная книжка в переплете свиной кожи, закрывающаяся клапаном. Она должна была легко умещаться в кармане кафтана. Восемьдесят листов почти все испещрены поспешными записями, беглыми зарисовками, подсчетами. Почерк торопливый, крайне неразборчивый. Судя по записям, Львов выполнял чье-то поручение осмотреть картинные галереи в Италии, быть может, закупить что-либо. По всей вероятности, распорядилась направить его в Италию императрица, озабоченная расширением коллекции Эрмитажа. В «Дневнике» нет записей об архитектурных шедеврах, то есть о том, что Львова должно было бы в данный период интересовать больше всего. О встречах с людьми - лишь один краткий рассказ; бытовых зарисовок - тоже всего только одна; нет рассказов о путевых приключениях. Все показывает целенаправленность путешествия: подготовить материал для делового отчета. Ио как художник он этот материал воспринимает и передает живо, образно, обнаруживая, как всегда, острый, наблюдательный глаз.
