Чарльз Рууд - Русский предприниматель московский издатель Иван Сытин
Благодаря тому, что все сытинские издания в целом распродавались довольно бойко, в начале 1895 года фирма увеличила свой основной капитал еще на 100 тысяч рублей. В августе того же года Сытин получит от московских городских властей разрешение расширить главное здание на Пятницкой, уже с трудом вмещавшее работавших у него четыреста человек[84].
Тем временем толстовцы решили издавать серию небольших, более серьезных книг для горожан. Сытин ни за что не хотел брать на себя их печатание. В обход Горбунова-Посадова он написал Черткову в октябре 1893 года: «Я все думаю, что «Посредник» должен быть самостоятелен в интеллигентных изданиях, иметь самому дело с типографиями…» Он предлагал «хозяйственную часть вести разумно и независимо от нас…» – то есть без филантропической помощи Сытина, – тогда «и дело быстрее пойдет»[85]. Толстовцы передали заказ другому издателю, а кончилось тем, что в 1904 году Горбунов-Посадов соединил все свои издания под издательской фирмой «Посредник»[86].
Однако, пока Сытин печатал книги «Посредника», министр Дурново продолжал причислять его к тем, кто издает опасную и «искусно скрытую пропаганду», запретить которую его цензоры не имели оснований. В связи с этим в отношении от февраля 1894 года, адресованном министру народного просвещения И.Д. Делянову, он настаивал на строгом контроле за учреждениями и лицами, занятыми распространением книг. Движение, уходящее корнями в народничество 70-х, говорил он, вовлекает книжные магазины, читальни, библиотеки, литературные общества и проч. в пропагандирование «революционных доктрин»[87]. Дурново считал Сытина активным участником этого движения.
Год спустя и ровно через три года после того, как Дурново сообщил Феоктистову, что Сытин – невинная жертва толстовцев, министр вновь высказал суждение об издателе, на сей раз Николаю II, недавно взошедшему на престол последнему царю династии Романовых. В «Записке о широком распространении в народе вредных изданий комитетом грамотности и издательскими фирмами «Посредника», Сытина и Ермакова» от 12 февраля 1895 года Дурново обвиняет поименованные фирмы в подрыве существующего порядка. Рост грамотности, писал Дурново Николаю, ведет к тому, что все больше изданий доходит до народа. А народ, продолжал он, «почерпает из них с наивною доверчивостью первоначальные воззрения на религию, на окружающую жизнь, на отношения людей между собой»; а в результате происходит «духовное пробуждение народных масс», которое определит «всю будущность России»[88].
Правительство, утверждал Дурново, поступает опрометчиво, выпуская чересчур мало книг; ведь лишь Святейший синод серьезно занимался издательской деятельностью, но исключительно в духовном направлении. Затем Дурново противопоставлял чахлому ручейку брошюр, выпускаемых Императорской комиссией по организации народного чтения, целый поток книг, печатаемых частными типографиями наподобие сытинской. Обрушиваясь главным образом на Толстого, министр возмущался тем, что его «лже-учения… несут открыто и беспрепятственно в последнее время самый крайний социализм и анархию под знаменем Христа», более того, в своих военных рассказах Толстой призывал истинных христиан «упорно отказываться» от службы в армии. В заключение Дурново предлагал Николаю II учредить издательский комитет, который наладил бы выпуск дешевых, верноподаннеческих книг, могущих отвлечь народные массы от толстовской лжи, публикуемой Сытиным[89].
Существует еще один служебный государственный документ, составленный за месяц до «Записки…» Дурново, в котором Сытину приписывается подрывная деятельность. Это доклад Московского Охранного отделения, приведший в очень скором времени к запрещению Московского комитета грамотности. Охранка объявила, что половина членов комитета, всего – 203 человека, «известны своей политической неблагонадежностью». В список попали Сытин и два педагога, Н.В. Тулупов и В.П. Вахтеров (оба менее, чем через год, будут работать у Сытина), а также видные московские либералы Эртель, издатель В.А. Гольцев, историк Павел Милюков[90].
Однако, несмотря на бюрократические тучи, сгустившиеся над Сытиным, жюри первой Всероссийской выставки печати 1895 года присудило «Товариществу И.Д. Сытина» золотую медаль за высокое качество печати; в том же 1895 и 1896 годах эта крупная фирма, ведущая разнообразную издательскую деятельность, сотрудничающая с видными людьми своего времени, получит также премии за книги для начальной школы и массового читателя[91]. Крестьянин, не удостоившийся из-за своего низкого происхождения золотой медали на выставке 1882 года, с тех пор шагнул очень далеко.
Да юридически он уже и не был крестьянином. В официальном документе от 1894 года Сытин назвался «купцом второй гильдии» – этот ранг в купеческом сословии предоставлял Сытину особые права и привилегии и свидетельствовал о том, что за двадцать восемь лет, проведенных в Москве, он вознесся чрезвычайно высоко. Получить его мог лишь человек состоятельный, с положением, внесший определенный вклад в культуру; выше стояли только «купцы первой гильдии» и «почетные граждане»[92].
В том же документе Сытин перечислил по именам и с указанием возраста шестерых находившихся в то время дома детей: Николай (пятнадцать лет), Василий (четырнадцать), Владимир (двенадцать), Иван (восемь), Евдокия (четыре) и Петр (два). (Семнадцатилетняя Мария была, вероятно, в школе.) Нужно также отметить, что в 1894 и 1895 годах важное место в жизни Сытина занимал Чехов. Как впоследствии любил говорить при каждом удобном случае сам Сытин, именно Чехов подтолкнул преуспевающего издатели к следующему его серьезному и новаторскому предприятию – изданию газеты для народа, которая станет мощным проводником перемен в России.
Глава третья ТОНКАЯ ИГРА ВОКРУГ «РУССКОГО СЛОВА»
Сытин давно поглядывал с завистью на английские и американские ежедневные газеты, широко освещавшие жизнь в своих странах и за рубежом и выходившие большими тиражами, – так называемые массовые газеты. Особенно привлекала Сытина их необыкновенная прибыльность. Но как мог он заполучить такую газету в самодержавной России, где опекающие прессу чиновники отказывались дать дорогу человеку, «замаранному либерализмом»? То оказалась задача, потребовавшая всей его предпринимательской ловкости. Надо было только тем или иным путем завладеть газетой, а уж там он мог мало-помалу набираться смелости печатного слова, благодаря которой процветали газетные магнаты на Западе.
