Евгений Матонин - Никола Тесла
Полученные деньги Эдисон вложил в строительство нескольких мастерских, в которых собирают биржевые тиккеры. Позже он рассказывал, что тогда работал по 19 часов в день.
Популярность молодого изобретателя росла. К нему обращались все чаще. По просьбе общества «Автоматический телеграф» он усовершенствовал систему автоматической телеграфии, основанную на перфорировании бумаги. Если максимальная скорость передачи на ручном аппарате составляла 40—50 слов в минуту, то на автоматических аппаратах Эдисона она приблизилась к двумстам, а потом и к трем тысячам слов в минуту.
В 1873 году он изобрел сначала диплексную схему телеграфии, что позволило передавать по одному проводу одновременно сообщения в противоположных направлениях, а затем и квадруплексную схему, при которой стала возможной одновременная передача четырех сообщений по одному проводу.
В 1875 году он демонстрирует сектаплексный телеграф. По условиям контракта с «Вестерн Юнион» эта компания имела право первой давать заказы Эдисону и первой покупать его патенты.
Тогда же он усовершенствовал пишущую машинку. Эту модель у него купили братья Ремингтон, которые начали выпускать под своим именем и впоследствии ставшие всемирно известными машинки «Ремингтон».
В 1876 году Эдисон перевел свою лабораторию в маленький городок Менло-Парк (штат Нью-Джерси). Уже пять лет он был женат на Мэри Стилвел, и в его штате состояли уже около ста человек. Помощники называли Эдисона Старик, хотя ему не было и тридцати лет. По сути Старик стал одним из первых в мире «организаторов науки». В этом они кардинально различались с Теслой. Если сербский изобретатель был скорее гением-одиночкой, то Эдисон опирался на коллектив и план работы. Так, например, он планировал каждые 10 дней создавать небольшое изобретение, а раз в шесть месяцев — что-нибудь серьезное.
Репортеры из нью-йоркского журнала «Дейли график», побывав в его лаборатории, обнаружили, что «первый этаж с одного конца был занят писцами и бухгалтерами, а в другом десять или двенадцать опытных рабочих колдовали над железными деталями, которые они обрабатывали на наковальне, токарном станке и с помощью дрели… Эти детали сложных форм, выполненные в металле, были разбросаны и свалены повсюду, стружка из токарных станков сыпалась на пол, и все помещение было наполнено скрипом пытаемого металла».
Побывали журналисты и в кабинете самого Эдисона на втором этаже: «Стены были уставлены шкафами с пузырьками, как в аптеке, тысячами пузырьков всех размеров и цветов. В углу стоял кабинетный орган. На скамьях и на столах громоздились батареи всех видов, микроскопы, лупы, реторты, колбы, покрытый пеплом горн и прочее химическое оборудование».
В этих странных помещениях действительно кипела работа. Создавая многоканальный телеграф, Эдисон обнаружил, что электропроводность угольного порошка изменяется в зависимости от изменения механического давления на него. Это навело его на мысль улучшить передающее устройство в телефоне Александра Белла. Белл использовал железную мембрану. Эдисон заменил ее угольным микрофоном, который позволил значительно повысить четкость и громкость существующего телефонного аппарата. Он же ввел в телефон индукционную катушку, что значительно усилило звук телефона. За свое изобретение Эдисон получил от «Вестерн Юнион» 100 тысяч долларов.
Кстати, любопытно, что в этом случае он проявил себя как никуда не годный бизнесмен. Он потребовал, чтобы «Вестерн Юнион» выплачивала ему шесть тысяч долларов в год в течение семнадцати лет, то есть пока будет действителен патент. Он не додумался до того, что если бы он взял 100 тысяч долларов сразу и вложил их в какое-нибудь надежное предприятие, одни только проценты составили бы шесть тысяч долларов в год. «Вестерн Юнион», разумеется, положила 100 тысяч долларов в банк и в течение семнадцати лет выплачивала Эдисону лишь проценты. Через 17 лет компания взяла вклад из банка и, таким образом, сохранила в целости свой капитал. Изобретение Эдисона досталось ей почти даром.
«Я был плохим бизнесменом, — вспоминал он, — потому что не мог оставить в покое ни одной вещи, даже если она была и так достаточно хороша. Что бы ни попадало в мои руки — машинка для взбивания яиц или электромотор, — я прежде всего думал о том, как это усовершенствовать. Стоит только мне кончить работу над каким-нибудь аппаратом, как я уже стремился снова разобрать его, чтобы еще что-нибудь переделать. Такая мания дорого обходится фабриканту!»
«Единственное мое стремление — работать, не думая о расходах, — говорил он в другой раз. — То есть если мне хочется занять целый месяц и весь свой штат выяснением, почему одна угольная нить накаливания работает чуточку лучше другой, то я желаю работать, не беспокоясь о том, сколько это будет стоить. Мысль о затратах раздражает меня. Мне не нужны обычные утехи богачей. Мне не нужно ни лошадей, ни яхт, на все это у меня нет времени. Мне нужна мастерская!»
В 1877 году Эдисон получил патент на фонограф. Рассказывают, что когда заканчивали собирать первый экземпляр аппарата, один из помощников Эдисона спросил его, что это такое. «Говорящая машина», — ответил Эдисон, и все вокруг расхохотались. В итоге на столе оказался совершенно необычный аппарат, состоявший из обернутого оловянной фольгой цилиндра, прикрепленной к записывающей мембране иглы и рупора для воспроизведения звука. Эдисон, вращая с постоянной скоростью рукоятку цилиндра, громко запел песенку о девочке Мэри и ее овечке: «У Мэри была овечка, маленькая овечка, у Мэри была овечка — белая как снег».
Воздействуя на мембрану, звуковые волны заставляли иглу двигаться, вычерчивая бороздки на фольге. Закончив запись, Эдисон снял мембрану, установил на ее место рупор, поставил иглу на начало бороздки и вновь завертел ручку цилиндра. Из рупора зазвучала только что записанная песенка про Мэри и овечку. Все присутствовавшие пришли в изумление: происходившее казалось им чудом. В восторге был и сам Эдисон, вновь и вновь проигрывавший запись. Затем записываться на фонограф ринулись и другие сотрудники, и это продолжалось до рассвета.
Утром Эдисон повез свой фонограф в Нью-Йорк — в научный отдел журнала «Сайентифик америкэн». Здесь фонограф произвел сенсацию, и во все газеты было передано срочное сообщение: «Волшебник из Менло-Парка изобрел чудо-машину, которая записывает и воспроизводит голос». Уже на следующий день в Менло-Парк ринулись толпы людей, желавших своими глазами увидеть и услышать в действии этот удивительный прибор. Пришлось даже пустить дополнительный поезд из Нью-Йорка, чтобы отвезти туда всех желающих. «Я верю, что эта малышка вырастет большой и будет мне опорой в старости», — сказал тогда Эдисон.
