Павел Пирлинг - София
Верный своему слову, Иван обратился в синьорию с посланием, примирительным и вежливым, но совершенно откровенным. Судя по ответу, ибо самый документ утрачен, Тревизан обвинялся в тайных сношениях с татарами. Для того чтобы доставить это письмо по назначению, избрали того же самого Антона Джиларди, который первый поднял в Венеции это важное дело, не возбуждая против себя подозрения в Кремле и схоронив все концы.
Сенаторы республики без труда поняли, что московское происшествие заслуживает серьезного и основательного осмотрения. Они собрали для себя все нужные сведения от итальянцев, живших в этих далеких странах. Джиларди после своих путешествий в Рим и Неаполь снова был допрошен, и начальники Совета десяти, заведовавшие посольствами на Востоке, получили полномочия вести с ними переговоры. Такой же интриган, как и его дядя, он сумел извлечь пользу из досуга, который ему предоставляли долгие сенатские рассуждения, и, отправившись к папе, он объявил, что русские пламенно желают признать его главою церкви и преемником святого Петра, вследствие чего папа дал ему важные поручения к Ивану III, как свидетельствует сам Сикст IV в своем письме от 1 ноября 1473 года к нюрнбергцам.
Венецианцы с редким упорством, с каким они преследуют свои цели, вернулись к мысли о союзе с татарами. Они не хотели отказаться от этих воинственных союзников, и тем легче, казалось, установить соглашения, что Джиларди сам изъявлял готовность сделать нужный шаг. Что касается до Тревизана, то сенат решился написать великому князю, чтобы оправдать несчастного секретаря, добиться помилования и разрешения отправиться вместе с Джиларди к Магомету. Эти решения были приняты 20 ноября 1473 года подавляющим большинством голосов. Самые выражения, которые были употреблены в данном случае, – замечательны. Мы предполагаем, говорили сенаторы, написать князю Московскому и объявить ему, что посольство Тревизана имеет скорее целью удаление татар от России, направление их к Черному морю и в Валахии с целью двинуть их против общего врага христиан, завоеванием той Восточной империи, «которая, за недостатком наследников мужеского пола, составить удел князя Московского в силу этого знаменитого брака». Любопытно видеть, что права России на Византию провозглашаются в XV веке главными обладателями левантской торговли. Один пропуск заслуживает внимания – это молчание насчет Вольпе: ни одного предательского слова в его пользу; Венеция, по-видимому, не принимает в нем участия.
В силу решения сената Джиларди отправился в Москву с подарками к великому князю и хану Магомету, с охранной грамотой для русских, которые должны прийти в Венецию, с письмом от синьории к Ивану, с другим письмом к Тревизану и с двумя копиями – с этого последнего письма и с его полномочий для ведения переговоров с Золотой Ордой. Из всех этих документов мы нашли только два послания от 4 декабря 1473 года к Ивану и Тревизану. Синьория рассыпается пред великим князем в похвалах, в уверениях самой искренней дружбы, в благодарностях за пощаду того, кто считался виновным. «Мы причисляем себя к лучшим из ваших друзей, – говорили венецианцы Ивану, – и мы желаем почтить вас должным образом». Чтобы оправдать секретаря, находившегося в подозрении, достаточно было раскрыть просто всю истину об его посольстве, что позволяло сверх того сделать лестные намеки на брак Ивана с Зоей и на возможные права на Византию. После этого Венеция считала себя вправе просить отсылки ее агентов к Магомету. «Нет, – говорила она, – бо́льшей заслуги пред Всемогущим Богом, нет лучшей славы для князя московского, нет ничего более приятного для его лучших друзей венецианцев». В случае непредвиденного препятствия Тревизан должен получить обратно свою свободу и вернуться на родину. Смело предвидя счастливый исход переговоров, синьория заранее дает своему секретарю инструкцию к Магомету. Речь сенаторов здесь приобретает наибольшую горячность: нужно было сообщить другим воинственный пыл, который послужил бы на пользу интересам Венеции.
Антон Джиларди отправился в сопровождении Паоло Оньибене, который был послан в Персию, чтобы поддерживать Узун-Гасана в его вражде против турок. Расставание произошло в Кракове в феврале 1474 года. Польский историк Длугош уверяет также по этому случаю, что Джиларди был снабжен папскими письмами к Ивану III.
В Москве успех венецианского посланника был полный. Он получил для своего соотечественника все, что желал сенат. Освобожденный от оков, восстановленный в своем звании, Тревизан получил еще подарок в 70 рублей. Все препятствия исчезли как по магическому слову. Пленник накануне, ставший опять дипломатом, он отправился в июле 1474 года в Золотую Орду с дьяком Дмитрием Лазаревым и с посланником Магомета, возвращавшимся в Сарай.
По русским источникам, Лазарев вернулся в Москву с известием, что Тревизану не удалось устроить предположенного союза. Эти сведения должны были только оправдаться позже, а по тому времени можно было ожидать лучшего.
В самом деле, Тревизан вернулся в Венецию в 1476 году в сопровождении двух татарских посланников: Тамира, отправленного самим Магометом, и Брунахо Батыря, являвшегося со стороны Тамира, любимого военачальника ордынского хана. Эти восточные дипломаты предложили венецианцам быть друзьями их друзей и врагами их врагов. Они выражали готовность немедленно выступить против турок и требовали, по обычаям варваров, подарков драгоценными камнями, платьями и в особенности звонкой монетой. Синь ория при случае умела выказывать свою щедрость. Чтобы предохранить себя от неудач, она охотно расточала подарки. Предложения татар были приняты с радостью. 10 мая 1476 года была вотирована сумма около 2000 дукатов для удовлетворения восточной жадности. Гонец был отправлен предупредить Магомета, что его посланники принесут благоприятный ответ.
Синьория, таким образом, возобновляла свои переговоры с Золотой Ордой, которые ранее едва не потерпели неудачу. В этом случае уж не в Москве более, а в Польше установился центр действий. Король Казимир IV выказывал себя очень благосклонно. Да разве не было естественным предположить, что католический государь будет покровительствовать проектам, направленным против ислама? В середине того же 1476 года Тревизан был призван к возобновлению своего далекого посольства.
Он должен был сопутствовать татарским послам через Польшу и Литву и остановиться потом в Вильно, чтобы сообразить, какие меры нужно принять дальше. Заботясь о том, чтобы не встревожить Казимира, дож Вандрамин предписал своему послу настаивать в особенности на том, чтобы татары не касались ни Польши, ни Литвы и чтобы их дикие полчища пошли к Константинополю другой дорогой.
