Энвер Ходжа - Хрущевцы
— Ну, товарищ Энвер, — сказал он, — вы утверждаете, что положение в Албании хорошее, но факты говорят о другом. Поэтому послушайте наши констатации.
И посыпались их замечания о нашем положении и наших делах. Откуда у них такие «сведения» мы этого не знаем, но это факт, что они до странности преувеличивали и утрировали дела. В мою память врезались особенно два их «замечания».
Первое касалось нашего государственного аппарата.
— Ваш аппарат, — «констатировал» советское руководство, — настолько большой и раздутый, что даже Рокфеллер и Морган не осмеливались бы держать его!
И сразу же после того, как сделали нас Рокфеллерами и морганами, своим вторым замечанием они ударились в другую крайность:
— У ваших крестьян не хватает хлеба насущного, у них нет волов, нет скота, нет ни одной курицы (они сами знают, как им удалось подсчитать кур в Албании!), не говоря уже о других предметах первой необходимости.
И Рокфеллер, и гол как сокол! Как мне понимать такую логику?!
Однако голос Микояна не дал мне долго думать. Будучи цифроманом, Микоян говорил на языке процентов, цифр, сравнений, таблиц. Далее он сказал:
— Экономическое положение у вас плохое, ваше сельское хозяйство в плачевном состоянии, скота у вас меньше чем до войны, 20 процентов хлеба вы ввозите из-за границы, коллективизация движется медленно, крестьянство не верит в преимущества коллективного хозяйства. Вы эксплуатируете крестьян. С финансами у вас дела обстоят плохо. Вы не умеете торговать, — болтал армянин.
При всем уважении к советским руководителям, я не мог больше молчать:
— Мы ведь не танцуем и не пируем, — ответил я. — Мы трудимся, потеем, однако все сразу нельзя исправить. Вы тоже прошли через такую стадию, так что не забывайте о ней.
— Забывать-то не забываем, — сказал
он, — но мы сами трудились.
— Мы тоже сами трудимся, — продолжал я, — так как в нашей стране нет колонов. Мы не выпрашиваем, а просим у вас интернационалистической помощи.
Мои реплики заставили его кое-как сбавить тон. Тем не менее он продолжал:
— Ваши планы постоянно не выполняются. Возьмем строительство. Вы развертываете колоссальное для вашей страны строительство, однако ваши строительные планы не осуществляются, а это, во-первых, потому, что у вас не хватает рабочей силы и вы не создали подходящих для этого условий, во-вторых, потому, что вы заняты строительством многих ненужных вам фабрик и заводов. Вы предпринимает такое строительство без учета реальных условий Албании. Вы строите гидростанцию на Мате (Речь идет о гидростанции им. Карла Маркса на реке Мат в Северной Албании. Ее строительство было завершено в январе 1958 года.) Мы спрашиваем: где будете употреблять электроэнергию? Мы не видим, где вы ее будете употреблять, вы не нуждаетесь в таком количестве электроэнергии.
Его рассуждения показались мне очень странными, и я возразил ему:
— Гидростанция на реке Мат, когда закончится будет давать около 25 000 киловатт. Вы что, такое количество находите большим и излишним?! Учтите, товарищ Микоян, что мы уже теперь нуждаемся в электроэнергии; более того, плановое развитие нашей экономики в будущем не может Дыть гарантировано без заблаговременного принятия мер по обеспечению нужной электроэнергии.
— Вы неточны в планировании. Гидростанция обойдется вам исключительно дорого, к тому же вам некуда будет девать электроэнергию, — продолжал он настаивать на своем. — Вы планируете строительство ненужных вам фабрик и заводов, таких как сталепрокатный и деревообрабатывающий заводы, бумажная фабрика, стекольный завод, льнозавод, хлебозавод и др. На что Албании все эти фабрики и заводы? На что вам нефтеперегонный завод? (Речь идет о нефтеперегонном заводе, который строился тогда в Церрике.) Есть ли у вас достаточно нефти или же вы строите этот нефтеперегонный завод для того, чтобы он простаивал? Хорошенько рассмотрите эти вопросы и отмените лишние стройки. Сельское хозяйство у вас в очень критическом положении, так что вам надо уменьшить капиталовложения в промышленность и взять крен в сторону подъема сельского хозяйства!
Я слушал, как он говорил, и на миг мне показалось, что передо мною не член Президиума Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза и советский зам-премьер, а Кидрич, посланец Тито, который 7–8 лет до этого вместе со своими друзьями из кожи вон лез, чтобы убедить нас отказаться от промышленности, не строить ни одного промышленного предприятия. «Сельское хозяйство, сельское хозяйство», — настаивали люди в Белграде. «Сельское хозяйство, только сельское хозяйство» — советовали мне теперь, в 1953 году, и в Москве…
Вся эта встреча, на которой должны были рассматриваться наши экономические проблемы, именно в таком духе продолжалась до конца.
Несколько дней спустя мы снова уселись с Микояном и двумя другими советскими служащими за «обсуждение» экономических вопросов. Видя нерасположение друзей, мы сами поставили большой крест на многих из наших запросов. Мы ограничились некоторыми самыми необходимыми объектами, но, несмотря на их «советы» я настаивал и добился незначительного кредита на развитие индустрии, особенно нефтяной и горнорудной промышленности.
Я не могу забыть тот момент, когда мы встретились с Маленковым и Микояном для заключительной беседы.
— По вашим советам, — сказал я, — я обсудил вопросы с товарищами, и из прежних запросов мы решили перенести на будущую пятилетку бумажную фабрику, стекольный и сталелитейный заводы, как и хлебозавод.
— Правильно, — сказал Маленков, а Микоян тут же поставил на списке крест своим толстым карандашом.
— Перенести сооружение Матской гидростанции на 1957 год!
— Правильно! — повторил Маленков, а Микоян сразу поставил крест.
— Снять с плана строительство железной дороги, битумной установки…
— Правильно! Правильно!.. Вот так закончилась эта встреча.
— Приезжайте опять! — сказали они нам на прощание, — тщательно взвесьте дела и напишите.
Мы поблагодарили друзей и за то, что они нам дали, и вернулись в Албанию.
Хотя назвать нехорошими впечатления от этой поездки в Советский Союз было бы мало, мы опять-таки продолжали хранить чувства дружбы и любви к великой стране Советов, к родине Ленина и Сталина. То, что звучало плохо в их действиях и поступках, мы утаивали и с тревогой беседовали об этом друг с другом, однако наши сердца не хотели, чтобы дела там приняли дурной оборот. Мы говорили между собой, что у самих советских товарищей большие экономические трудности в стране; утрата Сталина, несомненно, до некоторой степени расстроила их, им не так легко полностью взять в свои руки бразды правления, и мы надеялись и желали, чтобы все это было преходящим явлением и чтобы со временем было устранено.
