Софья Островская - Дневник
Среда, 2 марта
Снова хожу в школу: уже неделя. Выдали «bulletins»[112], и я получила кокарду. Очень боялась потерять ее из-за анатомии, но все сошло благополучно. Вернулся из Москвы папа; привез очень много конфет и мне шесть томов книги «Великая реформа 19 февраля 1861 г.»[113]. Красивое и интересное издание! Ф.А.[114] получил отставку и чин генерала. Вчера поздравили. По телефону, конечно, иначе пока невозможно! В гимназии все то же самое. Много манкирующих учениц. Прочла «Войну и мир». Ростовы все – слякоть; Курагины – гадость, а лучше всего семья Болконских. Особенно Андрей. И красив, и мой тип! Наташа порядочная «bête»[115] и слишком влюбчивая, что очень глупо. Вначале и Пьер Безухов нравился очень. Потом перестал и интересовать. Лучше всего описана война. Александр, Кутузов и Каратаев; таких, как он, в русском народе много, но они где-то спрятаны, заброшены в далекую глушь, за тысячи верст от центров культуры и цивилизации. Подхвачен верный тон всеобщего настроения и особенно штаба при генералах. В общем, больше всего меня занимали война и масонство. Этот орден, таинственный, странный, но, вероятно, хороший, меня живо интересует. Когда окончу школу, буду изучать оккультические науки: это меня захватывает, как и все мистическое, загадочное, далекое. Но масонство не всегда меня привлекает: не всегда и не совсем. Слишком много противоречащего моей натуре!
Видела Елену Владимировну Ковалеву. Изменилась и стала хуже. И чего замуж вышла?! Обстригла волосы, подурнела и стала какой-то желтой! А раньше была похожа на вдохновенную музу истории. Не знаю, как пойдет дальше с этой изящной дамой в модных платьях! M. O’R[eilly] все то же. Осторожная, пикантная, изящная в своей простоте, но с легким оттенком врожденного кокетства и грации, что придает ей beaucoup de charme[116]. О, если бы ее одеть à la moderne[117] с ее роскошным цветом волос, красивым носом, насмешливой улыбкой, холодными голубыми глазами, элегантными манерами и очень стройными ногами (что, à propos[118], у англичанок очень редко!), о, воображаю, что это был бы за petit demon de femme![119] Я ее не люблю самое, но люблю тонкий, острый ум, ее mots[120], брошенные будто вскользь, ее нос, ее лицо, ее очаровательно сложенную фигуру, аристократическое «tenue»[121] – одним словом, люблю ее красивое тело, а душа и elle-même[122]… that is the question[123]!!
22 [марта], вторник
Było cicho i dobrze[124].
Mon âme est pure et chaste, comme si j’étais une enfant de deux ans et je n’avais aucun pêché…. notre pêché originel! Après la confession – j’ai commencé à prier. Mais le jour-ci je ne priais pas pour s’en debarasser seulement; non, je priais, parce que je sentais que je dois le faire. Suis-je devenue pieuse? Je ne sais pas; il me semble, que je suis resteé la même, seulement… je n’étais jamais si calme, si calme que maintenant. Oh, oui! J’adore notre Sauveur et sa bienheureuse mère Virgo Virginum![125]
23 [марта], среда
Le soleil, le ciel bleu-clair et la Sainte Communion! Bien, quoi?![126]
Гельсингфорс [127] , 30 [марта], среда
Что ни край, то обычай! Город чистый, симпатичный, даже, можно сказать, красивый, но странный, странный ужасно! Может быть, это только с непривычки так кажется, а потом, как привыкнешь, так и по душе придется, но… Вот уже целый день брожу с мамой по чистеньким, хорошо мощенным улицам, наблюдаю, рассматриваю, но никак не привыкаю к некрасивому, куриному языку финнов, ни к аккуратным, розовым, белокурым мужчинам со снежными воротниками и манжетами, ни к стремительно несущимся велосипедам, но, главное, не могу спокойно видеть их финнок… О, Боже! Кто бы мог выдумать когда-либо что-нибудь более ужасное и уродливое?! В Петрограде немного, но все же встречаются изящные ножки, а здесь… Horreur[128], и больше ничего! Огромные, толстые, широкие, плоские, с неимоверно большой пяткой, такие страшные и неэстетичные, что даже глядеть противно! И подростки такие ужасные, особенно девочки, с вытаращенными, рыбьими глазами и короткими вздернутыми носами, некрасивые, бледные, вялые и сонные, или слишком смелые с разбитными, неприятными манерами… ну, прямо гадость, и больше ничего. Гуляли много, ходили по каким-то Александровской, Правительственной улицам, смотрели какие-то красивые здания, вероятно, государственные учреждения, но в финских надписях так и не смогли разобраться, купили красивые ботинки и лакированные туфельки для меня (очень недорого и очень элегантно), прелестнейшие кружевные combinaisons[129] с широкими прошивками и еще многое покупали: духи Roger et Gallet[130] extrait santalia[131] и еще что-то, но что именно как-то ускользает из моей памяти, потому что спать хочется до безумия!!
Петроград, 3 апреля, воскресенье
Мне снился сон… мне снился, спокойный, ясный и красивый… Мне снился чудный, светлый сон! Сон спокойствия, тишины, забвения и красоты! И, как все сны, промелькнул так же быстро и легко, едва коснувшись души и оставив прелестный, немного грустный отклик. Печальное эхо того, что прошлое, может быть, вернется, но не точное, но не точное… Может быть, и лучшее, но никогда не то же самое!
Szczęśliwa młodość!.. dzień szczęścia – długi, żalu – krótki[132]… или что-то в этом роде! Но это неправда, это неправда! Или же это сотворено для нежных, воздушных голубоглазых девушек со льняными волосами, прозрачным, чистым взглядом и нетронутым, наивным ртом, которые беспечно живут в старинных усадьбах с белыми домами, окруженными липами, сиренью и жасмином, живут тихо и безмятежно под крылышком родных, со своими полудетскими радостью и горем; для них, может быть! для не знающих, не понимающих, не чувствующих нервной, напряженной атмосферы жизни! для детских желаний и сердец, чистых, невинных и прозрачных, как слеза! Но… оставим это! Все хорошее в жизни проходит быстро и незаметно… Как сон, как радужный, светлый сон! Дурных снов не бывает: есть только чудные, мгновенные, прелестные видения счастья, сны лучшей жизни, сны просто прекрасные по своим новизне, красоте и тонкости! Одним из этих чудесных снов было кратковременное и не стирающееся из памяти пребывание в Гельсингфорсе. Вечера, правда, довольно скучные, но, несмотря на это, все же милые, потому что я так люблю тишину и спокойствие. А там было так тихо, так тихо! Хотя не всегда это мне нравится; это зависит от моего настроения. Когда я нервна до последней степени, решительно все раздражает и злит, когда безумно хочется заплакать, застонать от невозможности найти хоть минуту тишины, тогда я жажду полного спокойствия. Чтобы никто не говорил, никто не смеялся, не ходил; чтобы все молчало и застыло в тихой, прелестной грусти… И только чувствовалось бы непривычное движение воздушных атомов и непрерывный, неслышный говор их! Тогда я стараюсь забиться в гостиную или в кабинет, лежать там молча и неподвижно и слушать песнь моей души и моей мысли! Иногда бывает так хорошо… так хорошо и спокойно! А если мне прервут мое уединение, если чей-нибудь смех или голос резко прорежет дорогую мне тишину, мне хочется плакать, что не дали молчанию и спокойствию водвориться в моей душе и отдать ей мир и спокойствие ко всему. Хочется плакать, но… слез нет! Я никогда не плачу; что-то не умею. Забыла! И на весь день испорчено настроение, ибо тот молчаливый экстаз тишины не всегда приходит! Не всегда.
