Владислав Кардашов - Ворошилов
Отступление революции сказывалось и здесь, но положение в городе оставалось весьма своеобразным. Крупная, революционно настроенная большевистская организация, искусно применявшая все возможные легальные и нелегальные средства, прочная поддержка пролетарского населения города — все это сделало Луганск в 1906, да и в 1907 году заметным революционным центром.
Наиболее примечательной была деятельность Депутатского собрания, возглавляемого Ворошиловым. Собрание становится органом рабочего контроля над производством. Предприниматели были вынуждены согласовывать с представителями рабочих не только вопросы зарплаты, но и внутренний распорядок на заводе. К примеру, депутатам удалось добиться, чтобы была отменена унизительная процедура обыска после смены. Против этого Ворошилов энергично протестовал еще задолго до революции, в 1903 году, но тогда ему пришлось довольствоваться тем, что перестали обыскивать лично его, и только. Так как хищения на заводе все же случались, рабочие сами организовали охрану и тех, кто попадался на кражах, судили своим судом и вывозили на тачках с территории завода.
Это средство — вывоз на тачке — гартмановцы в ту пору применяли нередко, в особенности против тех административных лиц, чаще всего мастеров, которые притесняли рабочих.
Влияние депутатов собрания распространялось и на личные дела рабочих. Так, по решению собрания получка в тех семьях, где мужья пьянствовали, выдавалась на руки женам. Собрание повело борьбу с хулиганством.
По примеру гартмановцев собрание создали и рабочие другого крупного предприятия Луганска, патронного завода, и, объединившись под главенством большевиков, они фактически стали органом общегражданского управления. Авторитет его продемонстрировал день 1 Мая 1906 года.
Большевики Луганска тщательно подготовились к празднику, и уже с утра рабочие, бросив станки, вышли на улицы, построились в колонны и, не обращая внимания на полицию и казаков, отправились на митинги. Ворошилов и его товарищи позаботились о том, чтобы в день рабочего праздника не оставалось в стороне и другое население города. По распоряжению Депутатского собрания были закрыты все лавки города. Двадцать лет спустя Ворошилов вспоминал: «Только три наиболее махровых черносотенных купца рискуют не закрыть своих лавок. Спустя два часа двое из них, получив требование подчиниться воле Луганского комитета и Депутатского собрания, лавки закрыли: упорствует только один купец, Грудинин. И вот этот господин впоследствии почувствовал всю тяжесть революционной руки Луганского комитета и Депутатского собрания: в продолжение трех с лишним месяцев магазин Грудинина, который до тех пор пользовался широкой известностью и популярностью, не видел ни одного покупателя… Неся огромный убыток, Грудинин обратился с письмом в Луганский комитет, где он вымаливал прощение…»
1 мая жителей города поразило необычное зрелище: на одной из самых высоких труб завода Гартмана развевался красный флаг. С риском для жизни поднял его туда кто-то из молодых рабочих. Желающих снять флаг не оказалось, полицейские отговаривались: одни тем, что не переносят высоты, другие — боязнью расправы рабочих. Лишь после долгих переговоров Ворошилов пошел навстречу администрации и велел ночью снять флаг.
Все лето в степных балках собирались на массовках, не очень и скрываясь, сотни рабочих. Несколько раз, в июне и июле, происходили демонстрации. Когда в Луганске стало известно, что 20 июня в Петербурге начнется суд над депутатами Петербургского совета, по предложению Ворошилова была проведена забастовка.
Через несколько дней в связи с приездом в Луганск депутата Думы С. М. Рыжкова на дворе Народной аудитории собрался многолюдный митинг. Депутат-трудовик пытался представить Думу защитницей народных интересов. Большевики противопоставили ему своего оратора — Никиту (А. Ф. Агарева). Речь его была принята на «ура!». Местная газета в отчете о митинге писала: «Резолюция с.-д. была покрыта громом аплодисментов и поднятием рук принята абсолютным большинством».
Влияние большевиков в Луганске возрастало. Городские власти явно побаивались Ворошилова и его товарищей, и не только из-за поддержки пролетариев города, но и потому, что за спиной Луганского комитета была реальная сила: вооруженные рабочие-дружинники.
Такие дружины начали создаваться летом 1905 года. Военным руководителем их был Т. Л. Бондарев, унтер-офицер гвардии. Он разбил дружинников на 20 десятков, наладил обучение. В Вергунском лесу дружинники учились стрелять из револьверов, строить баррикады, охранять трибуны, оттеснять полицию.
Вместе со всеми учился владеть оружием и Ворошилов. Через двадцать лет, беседуя с французской делегацией, на вопрос о том, какова его специальная военная подготовка, он ответит: «Моя военная «карьера» началась с того, что в 1906–1907 годах я… строил вместе со всей нашей организацией большевистские военные рабочие дружины». Знание военного дела пригодится, Ворошилов в этом убежден. Однажды на эту тему он разговаривал с рабочими и закончил беседу словами:
— Не надо забывать, что во время революции массы должны быть вооружены, только тогда она будет успешной. Нам надо научиться руководить вооруженными массами. Мы должны иметь своих командиров…
Последние слова вызвали шутку П. Мальцева:
— Мы, Володя, тебя назначим красным генералом!
— Эк куда хватил, — засмеялся Ворошилов, — какой я, к черту, генерал!
Жизнь, да еще в революционное время, круто изменяет судьбы людей, и луганский рабочий ошибся несущественно: Клим Ворошилов не был генералом, но маршалом стал!
Пока же будущего наркомвоенмора заботили не военные звания, а прежде всего то, что у дружинников не было оружия. И Ворошилов берется его достать.
Сразу же по возвращении со съезда, в мае 1906 года, он отправляется обратно в Петербург в надежде раздобыть там оружие. Однако в столице это не удалось, и Ворошилов едет в Финляндию: там только что распущена Красная гвардия, и оставшееся оружие можно было купить сравнительно дешево. Помогали Ворошилову И. И. Рябков («Пчела») и известный организатор боевых дружин Свиягин.
Купить оружие в Финляндии оказалось не так уж сложно, лишь бы знать, к кому обратиться. Несравненно труднее и опаснее была транспортировка его через всю страну на юг, в Луганск. Не говоря уж о том, что ноша — револьверы и патроны к ним — сама по себе очень тяжела, за такое «мероприятие» его участникам в случае ареста грозила тюрьма, и если было бы доказано, что оружие применялось в деле против властей[5], то и каторга. Всей осторожности и осмотрительности могло оказаться недостаточно, требовались и присутствие духа, и выдержка, и смелость… Ворошилов вдвоем с Рябковым привезли в Луганск 60 браунингов, 20 маузеров и много патронов.
