Николай Пржевальский - От Кульджи за Тянь-Шань и на Лоб-Нор
Большая часть перечисленных видов встречена нами также в долине Хайду-гола и близ города Корла. Кроме того, здесь найдены: Corvus frugilegus [грач], Сmonedula [галка], Coturnix commuais [перепел], Cychramus polaris [полярная овсянка], Columba rupestris [каменный голубь], Perdix daurica [серая даурская куропатка], Сассabis chukar [кэклик]; три последние — горные виды. Вообще, в оазисах под Тянь-шанем, обильных пищей, должно, мне кажется, зимовать гораздо больше птиц, нежели на Тариме и Лоб-норе.
Из перечисленных 48 видов, встреченных нами зимой на Тариме[49], новыми оказываются два вида. Первый из них, названный мною Rhopophilus deserti, найден был мною же в прошедшую экспедицию в Цайдаме. Имея тогда всего два или три экземпляра, я не решился сделать особый вид; назвал его разновидностью — Rhopophilus pekinensis, Swinh. var. major[50]. Теперь же, убедившись на многих экземплярах в постоянстве признаков (больший рост, бледное оперение), отличающих среднеазиатского Rhopophilus от китайского, делаю его новым видом и называю «deserti» [т. е. пустынный], так как описываемая птица свойственна исключительно пустыне. Севернее Тянь-шаня новый Rhopophilus не распространяется; его нет также и в нашем Туркестанском крае.
Другая, крайне интересная находка между таримскими птицами, — это новый вид Podoces [саксаульная сойка]. До сих пор известно было только три вида этого рода[51]. Теперь отыскался четвёртый, который назван мною Podoces tarimensis[52]. По своему характеру новооткрытый Podoces не отличается от близкого к нему Podoces hendersoni [монгольская саксаульная сойка); севернее Тянь-шаня и в наш Туркестан не распространяется.
Из рыб, как в Тариме, так и в самом Лоб-норе, водятся лишь два вида: маринки и другой [из] семейства Cyprinidae [карповых] — мне неизвестный[53]. Оба эти вида, в особенности первый, весьма многочисленны и составляют главное питание местных жителей (27).
* * *
Население начинает встречаться вниз по Тариму (28) от устья Уген-дарьи и в административном отношении разделяется на два участка: таримцев или куракульцев[54] и собственно лобнорцев или каракурчинцев[55]. Скажем теперь несколько слов о первых. Каракурчинцы же будут описаны при рассказе о самом Лоб-норе.
Как нам сообщали, нынешние обитатели Тарима жили первоначально на озере Лоб-нор и рассеялись по Тариму лет сто назад, вследствие уменьшения рыбы в самом озере и частых грабежей калмыков. Было ли ранее того население по Тариму, — узнать мы не могли. Верно лишь то, что к переселенцам с Лоб-нора постоянно примешивались беглые, быть может, и ссыльные, из различных местностей Восточного Туркестана. Оттого нынешние таримцы, несомненно, принадлежащие арийскому племени, отличаются крайним разнообразием своих физиономий. Здесь можно встретить типы сартов, киргизов, даже тангутов, иногда перед вами является совершенно европейская физиономия; изредка попадается и монгольский тип.
В общем, все жители Тарима отличаются бледным цветом лица, впалой грудью и вообще несильным сложением. Роста мужчины среднего, часто высокого; женщины малорослее. Впрочем, женщин мы видали редко.
Если нам иногда и случалось заходить в обиталище таримца, то местные барышни и дамы тотчас пускались на уход, пролезая, словно мыши, сквозь тростниковые стены своих жилищ. Наш спутник Заман-бек, имевший более нас возможность видеть и изучать прекрасный пол на Тариме, сообщал не особенно лестные отзывы о тамошних красавицах, за исключением лишь одной блондинки, встреченной в деревне Ахтарма. Эта блондинка, среди своих черноволосых и черноглазых соотечественниц являлась аномалией и, по всему вероятию, была оставшимся souvenir'ом, после посещения этих местностей в 1862 г. партией русских староверов, о чём речь впереди.
Относительно языка таримцев (как и лобнорцев) могу сказать лишь то, что наш переводчик, таранча из Кульджи, везде свободно объяснялся на Тариме и Лоб-норе, из чего можно заключить, что различие таранчинской и сартской речи от говора туземцев не велико. Самому мне, при совершенном незнакомстве с каким-либо из названных языков, невозможно было сделать никаких личных наблюдений; переводчик же был слишком глуп, чтобы помочь в данном случае.
Религия всех жителей Тарима (и Лоб-нора) магометанская, впрочем, с примесью некоторых языческих обрядов. Так, например, покойников хоронят непременно в лодках и кладут туда, или обтягивают вокруг могилы часть сетей, принадлежавших умершему.
Жилища таримцев делаются из тростника, в изобилии растущего по болотам и озеркам таримской долины. Постройка такого обиталища крайне незатейлива. Первоначально вбиваются в землю, по углам и в середине фасов новоустраиваемого жилья, неотёсанные столбы тогрука, поверх которых кладут связанные брёвна и жерди на потолке. Затем бока обставляются тростником, кое-как связанным, тростником же постилается и потолок, в котором делается небольшое квадратное отверстие для выхода дыма. В середине подобной комнаты располагается очаг; возле стен, на полу, на войлоках или чаще на тростнике спят хозяин и его семья; для женщин имеются иногда особые отделения. По бокам стен устраиваются полки, на которых складывается посуда и прочие вещи. Рядом с жилищем семьи делается также тростниковая загородка для скота.
С десяток, иногда менее, иногда более, вышеописанных домов скучиваются в одну деревню. Места таких деревень не постоянны. Зимой таримцы живут там, где больше топлива и корма для скота; летом расходятся по озёрам для удобства рыбной ловли.
Впрочем, главной причиной, заставляющей таримцев покинуть место прежней деревни, служит болезнь кого-либо из её обитателей. В особенности боятся в здешних местах оспы, которая, за редкими исключениями, всегда кончается смертью. Заболевшего оспой бросают на произвол судьбы. Оставив несчастному немного пищи, вся деревня тотчас же переходит на другое место и не заботится об участи своего прежнего товарища. Если он выздоровеет, что, как сказано выше, случается редко, — то возвращается к своим родным; если же больной оспой умрёт, то никто не позаботится о его погребении. На могилах, которые иногда нам случалось встречать, втыкают длинные шесты и на них вешают различные тряпки, маральи рога, хвосты диких яков[56] и тому подобные украшения.
Одежда таримцев состоит из армяка и панталон; под армяк надевается длинная рубашка, зимой носится баранья шуба. Немногие, самые достаточные, да и то в редких случаях, надевают халат и чалму. Сапоги только у зажиточных; бедные носят зимой, поверх войлочных чулок, самодельные чирки (башмаки), летом же ходят босыми. На голове таримцы носят зимой мерлушковые шапки с отвороченными полями, летом войлочные шляпы.
