Мария Кашуба - Георгий Конисский
«Опыт свидетельствует, что нет места без какого-нибудь тела., в природе нет и не может быть пустоты… — это ясно доказывает опыт, который есть учитель философии» (5, 211). Причину отсутствия в природе пустоты Конисский объясняет тяжестью и силой упругости воздуха. Пустоту можно образовать лишь искусственно, в природе ее нет. Там, где, как нам кажется, нет никакого тела, есть воздух, имеющий вес, плотность, занимающий определенное место, как всякое материальное тело. Эти положения Конисский широко иллюстрирует опытами и доказательствами известных физиков — Борелли, Бойля, Торричелли, Герике и других.
Подобно тому как тело с необходимостью пребывает в определенном месте, оно пребывает и в определенном времени. Время, утверждает Конисский, самым тесным образом связано с движением, «ибо ничто не двигалось бы иначе, как во времени… Время постоянно проходит мимо нас; и опять-таки, поскольку мы представляем себе время, нам кажется, что мы воспринимаем какое-то движение, пусть даже и не движутся никакие вещи» (там же, 215). Если время тесно связано с движением, а движение непрерывно, то и время непрерывно. Время, по мнению Конисского, есть мера движения, но безотносительно к самим вещам: это сама последовательность движения частиц, мера непрерывной последовательности движения частиц. Оно так отличается от движения, как число вещей отличается от самих вещей. Конисский пытается абстрагироваться от конкретного понимания соотношения движения и времени: «Покой тел измеряется относительно движения других тел, потому даже ему (покою. — М. К.) может соответствовать мера непрерывного количества» (там же, 216). Профессор следует здесь аристотелевскому количественному пониманию времени. По Аристотелю излагает он вопросы, касающиеся единства, отличия времени, его деления. Конисский признает, что продолжительность — это пребывание вещи в определенном времени, и продолжительность, будучи абстрактной, может, по его мнению, существенно отличаться от вещи и от времени. Однако эту свою мысль он не подтверждает достаточно вескими аргументами.
Поскольку Конисский признает, что для всякой материальной вещи существовать — значит пребывать в непрерывном движении, то время есть число этого движения, мера этого существования. Он различает естественное время — настоящее, прошедшее и будущее и искусственное — часы, дни, недели, месяцы и т. д. Эталон времени — движение небесных тел.
Интересно у Конисского и понимание вечности. По его мнению, вечность — бесконечная временность, не ограниченная ни началом, ни концом, она вся постоянно существует, но для лучшего понимания мы делим ее на дни и годы. В истолковании этого понятия профессор проявляет определенное понимание диалектики конечного и бесконечного, выступающей в соотношении воспринимаемых промежутков времени и вечности. Бесконечное мы воспринимаем и понимаем только через посредство конечного. Поскольку бесконечное во времени не начинается и не кончается, его смысл заключается в неизменности. С этой точки зрения ни одна материальная вещь не бесконечна, ибо движение, изменение — ее непременное свойство. В природе нет ничего бесконечного, так как бесконечное тело, находясь в пределах данного мира, не было бы бесконечным, но ограниченным; если же оно вне данного мира — это невозможно, поскольку вне границ мира нет ничего, а из ничего ничто не возникает (см. 5. 182). У Конисского нет твердо установленного, последовательно проводимого взгляда на природу бесконечного. Он представляет его то узко и ограниченно, только относительно протяженности, количества и совершенства, то абстрактно, независимо от конкретных проявлений.
В нерасторжимой связи с бесконечным рассматривает профессор и непрерывное. Последнее он понимает как огромное количество тесно соединенных между собой частиц. Конисский стремится выяснить природу частиц непрерывного: делимы ли они, как считал Аристотель и перипатетики, или неделимы, как их представили Зенон, стоики, Пифагор, Левкипп, Демокрит. Спор по этому вопросу со времен античности не прекращался. В Киево-Могилянской академии преобладала общая тенденция, поддерживающая мнение Аристотеля против Зенона Конисский, следуя этой тенденции, отрицает точку зрения Зенона и его последователей, согласно которым движение дискретно и есть лишь сумма состояний покоя. Детально рассмотрев апории Зенона о движении орла, стрелы и черепахи, а также ряд физических и математических аргументов, которые использовали ученые Нового времени, Конисский твердо убеждается, что движение поступательно и непрерывно и тело, имеющее протяженность, не может состоять из непротяженных, неделимых, чисто математических точек.
С другой стороны, в науке своего времени Конисский не мог найти весомые аргументы и достаточные факты для определения природы бесконечного, для понимания диалектики прерывного и непрерывного, поэтому он характеризует бесконечное и непрерывное как нечто непостижимое для человеческого разума. Признавая, что «в каждой материи имеется некая бесконечность вещей, к которой конечный и смертный интеллект не имеет никакого отношения», профессор считает, что, «когда мы говорим о бесконечном, мы говорим о вещи, которой сами не знаем» (там же, 195).
В философии Киево-Могилянской академии преобладало отрицательное отношение к атомистической теории Левкиппа — Демокрита — Эпикура. Античная атомистическая теория, разделяя мир на атомы и пустоту, ограничивала дальнейшее деление: атом значит «неделимый». Аристотель и его последователи, взглядов которых придерживалось большинство профессоров Киево-Могилянской (а также и славяно-греко-латинской) академии, считали возможным бесконечное деление материального тела: «Из мысли Аристотеля явствует, что оно [категориальное бесконечное, все частицы которого существуют одновременно,] не только возможно, но и существует в природе, и это категориальное бесконечное имеется в самом маленьком маковом зернышке и в самых больших количествах и протяженностях…» (5, 192).
Вопреки этому воззрению ученые-естествоиспытатели России во главе с М. В. Ломоносовым поддерживали гомогенную теорию атомистов, позволяющую скорее перейти к представлению о едином универсуме. Развитая Ньютоном на основе атомистической теории Левкиппа — Демокрита — Эпикура, гомогенная теория пространства в полной мере соответствовала состоянию механики того времени. Теория гетерогенного пространства, которую отстаивали Аристотель и его последователи и которая в Новое время была обоснована Лейбницем, рассматривала пространство и время в тесной связи с материей, как ее постоянные характеристики. Дальнейшее развитие науки показало, что существование таких двух линий в оценке пространства и времени было исторически оправданно и необходимо и обе они внесли свой положительный вклад в развитие отечественной науки (см. 36).
