Даниэль Жирарден - Гувернер Романовых. Cудьба Пьера Жильяра в России
По словам Жильяра, у Императрицы случались приступы мистической одержимости, и она была очень суеверна. Это отчетливо проявилось во многочисленных фрагментах переписки: «Не забудь держать в руке маленькую иконку и много раз провести по волосам его (Распутина) гребешком перед заседанием Совета Министров». (15 сентября 1915 г.) Мир для Александры Федоровны в какой-то момент поделился на друзей и врагов Распутина. Того, кто выступал против него, следовало неумолимо устранять с пути, ведь «он восстал на Божьего человека, и значит, его дела не могут быть благими, а советы справедливыми» (16 июня 1915 г.), – написала она о Николае Николаевиче, главнокомандующем русской армией[2], Распутин вмешался даже в ход войны: «Я должна передать тебе следующую просьбу нашего Друга, вызванную видением, которое было у него ночью. Он просит тебя начать наступление под Ригой». (15 ноября 1915 г.)
Объектом особой ненависти Императрицы и Распутина был великий князь Николай Николаевич Романов, уважаемый и заслуженный человек, который очень быстро стал противником влияния старца и Императрицы на политику. Главнокомандующий лаконично телеграфировал Распутину, выразившему желание приехать в Ставку повидать Императора: «Приезжай, я прикажу тебя повесить». Во всех своих письмах Александра Федоровна пыталась убедить Царя отправить командующего русской армией в отставку.
Царь разрывался между любовью к жене и верностью своему дяде. Царица подозревала, что дворянство намеревается заточить Николая II в монастырь и возвести на трон великого князя Николая Николаевича. Царь, чтобы обезопасить себя с этой стороны, принял решение, ошеломившее военную элиту и главные штабы союзников: он сместил Николая Николаевича и объявил главнокомандующим себя.
Великие княжны с семьей солдата, находящегося на фронте, осенью 1915 г.
Алексей Николаевич с генералом Николаем Рузским в Могилёве. 1916 г.
Ни один государь никогда не совершал подобных промахов. В армии царили разброд и шатание. Николай II был полным профаном в вопросах военной стратегии и тактики, при этом он фактически забросил политическое управление Россией, передав его Императрице. В это же время Царь в глазах народа нес всю ответственность за поражения в войне. Александра Федоровна чуть позже напишет о его кадровой политике: «Он (некий родственник Царской Семьи) не знал, что именно Григорий убедил тебя, как и всех нас, в совершенной необходимости этой замены для тебя, нас и всей России». Царь поддался внушению. Народ ненавидел Императрицу, которую обвиняли в низменной связи со старцем. Оба они, по мнению общественности, несли ответственностъ за все ошибки правления.
По свидетельству Жильяра незадолго до войны он участвовал в поездке вместе с Алексеем. В Петергофе он сел на маленькую яхту «Александрия» и доплыл до военного порта Кронштадт, где поднялся на борт Императорской яхты «Штандарт». Здесь он узнал новость о покушении на Распутина, совершенном какой-то женщиной 28 июня, из ревности или по другой причине – никто не знал точно, но Распутин был на волосок от смерти. Информация о покушении распространилась мгновенно.
На судне говорили только об этом происшествии. Напряжение достигло предела. В каютах Царской Семьи стонала Александра Федоровна, в то время как остальные пассажиры яхты в тревоге перешептывались. Жильяр отмечал, что все надеялись на то, что наконец появился шанс на освобождение от этого чудовища, но никто не решался радоваться открыто: «проклятый мужик, похоже, был очень живучим, и можно было опасаться, что он выкарабкается». Подобные слова из уст утонченного и сдержанного Жильяра свидетельствуют о настроении, преобладавшем в окружении Императора. Ненависть к Распутину, нарастающая повсюду, постепенно распространилась и на Императрицу и на самого Императора, который не предпринимал никаких действий в отношении Распутина».
В декабре 1916 года был сыгран последний акт этой трагедии, закончившийся убийством старца. Его совершил не один из многочисленных врагов Царя (Распутин был просто находкой для антимонархической пропаганды), напротив, оно было делом рук тех, кто хотел спасти российский престол от гибели. Князь Феликс Юсупов и великий князь Дмитрий Павлович с помощью Пуришкевича, депутата-монархиста, заманили Распутина в юсуповский особняк, безуспешно пытались его отравить, изрешетили пулями и, наконец, бросили в замерзшую Неву с Крестовского моста. Вскрытие трупа, обнаруженного двумя днями позже, показало, что смерть наступила в результате утопления.
Феликс Юсупов унаследовал огромное состояние и женился на княжне Ирине Александровне, племяннице Императора. Великого князя Дмитрия по очереди воспитывали родная сестра Александры Федоровны, Элла, а потом – сам Царь, считавший своего кузена человеком талантливым и умным и относившийся к нему как к собственному сыну. Удар был нанесен самыми близкими Императору людьми, ими руководили и ненависть и любовь одновременно. Это поистине трагедия шекспировского масштаба. Свет дневной погас для Царской Семьи, ее непопулярность в нapoдe резко возросла. На улицах и в общественных местах открыто выражали жестокую радость по поводу смерти Распутина. Убийство Распутина должно было развязать Царю руки, но у Николая II больше не осталось ни сил, ни энергии. Он был измучен и подавлен.
Императрица Александра Федоровна во время визита в Ставку. Могилёв, 1916 г.
Князь Юсупов и великий князь Дмитрий Павлович стали героями, которых превозносили дворяне, народ и пресса, несмотря на цензуру. Сестра Императрицы Елизавета Федоровна (Элла), очень набожная женщина, писала матери князя: «Бог благословит Вашего сына за его патриотический поступок». Члены Царской Семьи ходатайствовали за убийц Распутина перед Царем, Императрица же, напротив, убеждала его принять суровые меры против убийц.
Александра Федоровна прекрасно сознавала, что каждая пуля, выпущенная в Распутина, предназначалась и ей.
Давление общественного мнения оказалось столь сильным, что Царь не отважился принять решительные шаги в отношении князя Юсупова и Великого князя Дмитрия. Он отправил их в изгнание, что являлось очень мягким наказанием и даже спасло их от революции. Природа абсолютизма проявилась и в этом – в праве Царя казнить и миловать, изгонять и осуждать, прощать и вознаграждать. Распутина похоронили в Царском Селе. Через несколько месяцев, после Февральской революции, Временное правительство прикажет вырыть его труп на глазах ошеломленной Александры Федоровны и бросить в Императорских конюшнях. Потом его сожгут, – где – неизвестно.
