Эммануэль Д'Астье - Боги и люди (1943-1944)
- В таком случае обеспечьте в феврале двести добавочных вылетов.
VIII. Лондон, февраль 1944 года.
План помощи
На следующий день на Беркли-сквер под председательством лорда Селборна французские и английские специалисты засели за работу. С французской стороны, помимо Бориса и меня, присутствовал полковник Пасси. С британской стороны - майор Мортон, личный секретарь Черчилля, бригадный генерал Мокл Ферримэн, Спорборг, ведавший подрывной деятельностью в Западной Европе, и коммодоры авиации Истоу и Торнтон.
Помощь, оказанная Сопротивлению в ноябре, декабре и январе, была незначительной; средства, выделенные на эту помощь, оказались недостаточными, а плохая погода свела почти на нет предпринятые усилия. Что до французской разведки, то ее главным образом занимали внутриведомственные проблемы - объединение служб, созданных де Голлем, со службами Жиро; стремление добиться торжества своих концепций вопреки Сопротивлению и избежать какого бы то ни было контроля над своей деятельностью; склоки с собратьями по британскому СОЭ. Поэтому она не стала бить тревогу, не призвала на помощь "политиков", которые начали переговоры с британским правительством и добились того, чего разведка не могла добиться.
Подобную линию поведения, вероятно, можно объяснить тем, что разведка недооценивала Сопротивление и остерегалась его, как о том свидетельствует, например, следующая выдержка из письма генерала Бийота, начальника штаба де Голля, которое было направлено в 1942 году Спорборгу: "Мы долго строили иллюзии относительно качественного потенциала Сопротивления. В частности, мы, вероятно, переоценили значение и эффективность групп Сопротивления, стихийно возникших во Франции..."
И сам де Голль, с головой ушедший в роль непризнанного властелина, веривший в исключительность вождей и усматривавший в народном движении лишь нелепую неизбежность, не воодушевлялся этим движением и больше пророчествовал, чем действовал.
Тысячи французов принимали участие в партизанской войне, и тысячи французов проникались идеей народного восстания. Но англосаксонские вожди и руководители Свободной Франции остерегались "вооруженного народа". Они усматривали двойную опасность в мечтах о преобразовании мира и в революционном пути, пагубном для социального порядка. Для военных внутренняя армия была лишь огромной консервной фабрикой, готовившей солдат ко дню высадки союзников.
И вот теперь, когда эта армия наконец приступала (весьма осторожно) к военным действиям в тылу противника, приходилось изворачиваться, бороться с непреодолимыми материальными трудностями. Вооружение маки зависело от погоды, от четырнадцати безлунных ночей, пригодных для рейдов, от числа самолетов, от количества оружия и от количества имеющихся в наличии контейнеров.
Безлунные ночи в феврале, безлунные ночи в марте, безлунные ночи в апреле - от них зависело число вылетов, число удач (из расчета: одна удача на два рейда, впрочем, мы всегда просчитывались); число контейнеров, погруженных на один самолет (самолет в зависимости от расстояния поднимал от десяти до пятнадцати контейнеров, весом в 150 килограммов каждый); расстояние до места назначения - то есть до районов, которые мы называли R1, R2, R3, (Марсель, Лион, Монпелье), или M - Бретань, D Франш-Конте{9}... вот о чем мы говорили в те дни и таковы были условия, в которых мы осуществляли перевозку.
В пятницу 28 января 1944 года лорд Селборн и майор Мортон потребовали от коммодора Истоу, представлявшего министерство авиации, выполнения обязательств, взятых на себя премьер-министром: "Коммодор авиации Истоу сообщает, что общие материальные средства, предоставленные министром авиации на время безлунных февральских ночей, составляют:
а) для обычных операций СОЭ:
20 английских самолетов ("Галифаксов") и 12 американских самолетов.
Он рассчитывает, что на этих 32 самолетах можно будет совершить 96 вылетов.
б) Для вооружения маки:
2 эскадрильи "Стерлингов", по 16 самолетов в каждой, итого 32 самолета;
к этому надо прибавить 60 вылетов, уже произведенные 38-й авиагруппой.
Коммодор авиации Истоу рассчитывает в общей сложности на 126 удачных вылетов..."{10}
Речь идет о том, чтобы, исходя из договоренности с премьер-министром, поставить оружие на территорию, включающую Центральный массив, Юрскую возвышенность, район Роны-Альп, Прованс, Лангедок, Руссийон. Однако средиземноморские районы трудно снабжать из Лондона, зато легко из Алжира. Поэтому я просил сделать все возможное для оснащения алжирской базы, располагающей лишь незначительным количеством контейнеров и самолетов. "...Но, согласно сообщению коммодора авиации Торнтона, чтобы достичь хотя бы 40 успешных вылетов, из Северной Африки необходимо добиться взаимодействия с эскадрильями, базирующимися на Бриндизи, которые обычно доставляют вооружение для Балканских стран. Господин Черчилль дал согласие на использование этих самолетов при условии, чтобы не уменьшились поставки оружия соединениям Тито.
По словам майора Мортона, премьер-министр настаивает, чтобы в ближайшее время, по возможности уже в феврале, были вооружены 20 тысяч партизан маки. Между тем перечисленные операции позволят вооружить приблизительно лишь 8 тысяч бойцов.
Необходимо, следовательно, сделать серьезное усилие в марте".
Каждый раз, когда задача, казалось, уже была решена, возникали новые проблемы: проблема посадочных площадок во Франции; проблема оснащения рациями, в которых испытывался острый недостаток; проблема самолетов для переброски подпольщиков. Между английской и французской разведками завязался спор: первая утверждала, что количество выделенных самолетов ввиду нехватки площадок превосходит нашу возможность приема снаряжения.
Понадобилось более внимательное изучение этого вопроса и повторное совещание на следующий день. Англичане смогли предложить только "около 120 успешных вылетов" из Лондона, "около 15 успешных вылетов" из Алжира и 40 вылетов с оружием для Сопротивления. Заинтересованные районы Франции располагали сотнями посадочных площадок, что значительно превышало потребность в них.
Намеченных мероприятий было далеко не достаточно. Одно дело - обещать, другое - выполнять обещания. Я попросил Черчилля снова принять меня. Когда я вошел в длинный зал заседаний военного кабинета, он сидел, съежившись в кресле перед огромным столом, и поэтому казался еще меньше. Черчилль слушал Мортона и еще какого-то офицера. Офицер этот - майор Иео Томас (которого я встретил в 1943 году на Монмартре с изменившим свою внешность Броссолетом), давний житель Парижа, единственный из французского отдела СОЭ, кто мог сойти за француза. Он всегда поддерживал требования Сопротивления. "Черчилль спрашивает господина д'Астье, удовлетворен ли он?
