Моисей Губельман - Лазо
Подпоручик Смирнов, сухощавый человек с аккуратно подкрученными усиками, окинул своими маленькими колючими глазками казарму, а потом, смерив дневального с ног до головы строгим взглядом, ткнул его нагайкой в грудь.
— Почему пуговица расстегнута?
— Я, ваше благор…
— Молчать, не разговаривать! — крикнул Смирнов. — Распустились, сукины дети! Хочешь под ружье? Получишь. Попрошу, прапорщик Лазо, со мной, — обратился Смирнов к взводному командиру, и офицеры ушли.
Новый командир взвода 15-го стрелкового запасного полка производил на солдат несколько необычное, даже странное впечатление. Он никого не посылал под арест, не ставил под ружье. В его взводе не допускались издевательства над низшими чинами. Солдаты, испытавшие на своей спине муштру царской армии, побои и унижения, никогда не слышали от нового командира обычных офицерских окриков: «Молчать!», «Не разговаривать!» Молодой прапорщик был всегда приветлив. Он знал своих солдат, знал их нужды, настроения, интересовался жизнью их родных.
Лазо рассказывал им о причинах и целях войны, об империалистах Германии, Англии, Франции, России, об их стремлении захватить территории более слабых стран и поработить их народы. Вначале с большой настороженностью, а потом с восторгом и жадностью прислушивались солдаты к тому, что говорил этот необыкновенный прапорщик.
Рядовой из взвода Сергея Лазо, Назарчук, вспоминал впоследствии:
«Я был на царской военной службе.
В первых числах января 1917 года попал я в Красноярске в учебную команду 15-го стрелкового запасного полка. Офицером моего взвода был Лазо — прапорщик нового выпуска.
Скоро стало видно, что Лазо — офицер не царский. По его обращению можно было определить, что он какой-то близкий и родной всем солдатам. Наказаний — самых малейших — от него никто не получал, и обращался он с нашим братом как справедливый человек.
Один раз на словесных занятиях Лазо вместо словесности повел частную беседу: объяснил нам, с чего загорелась война с Германией, и тут же отвечал солдатам на вопросы, о которых в царское время и гово-рить-то было страшно. Заговорился Лазо до того, что забыл себя, забыл, что он офицер. Несколько раз Лазо повторил, что война и все прочее больше зависят от самих же солдат — ведь у них вся сила в руках… Потом он как будто проснулся и, одумавшись, сказал нам:
— Давайте, ребята, заниматься словесностью!
Тут сразу и я и многие другие солдаты поняли, что Лазо кто-то есть, — стали втихомолку шептаться».
В течение многих лет Красноярский край (бывшая Енисейская губерния) и сам город Красноярск служили местом ссылки отбывших каторгу, а также и административно высланных политических «преступников». В железнодорожных мастерских была по тем временам довольно крупная большевистская организация.
«Каждый искренний революционер находил здесь себе место, — пишет в своих воспоминаниях старый член партии сибирячка А. Померанцева. — Таким местным революционером был Сергей Лазо, двадцатидвухлетний юноша-интеллигент, рвавшийся в бой за торжество революции…
Лазо в эту пору еще находился под влиянием мелкобуржуазной идеологии. Однако он не идет к видным красноярским эсерам, работавшим в кооперации и в других легальных общественных организациях. Он ищет связей с подпольем, он хочет вести настоящую революционную работу…»
Путь к большевикам Лазо нашел не сразу. Первыми его подпольными связями были связи с Николаем Мазуриным и Адой Лебедевой, которые принадлежали к «левым» эсерам и вели в то время вместе с большевиками революционную работу среди солдат. К этим товарищам Сергея Лазо привлекла общность взглядов на то, что преступная империалистическая война закончится поражением царского правительства и победой революции. Вскоре Лазо стал членом эсеровской организации. Лазо глубоко верил, что рабочие, крестьяне и солдаты подготовлены к активным действиям. Нужно только многое им разъяснить. И поскольку главной вооруженной силой были в то время солдаты, то революционную работу надо прежде всего проводить в армии.
В начале 1917 года по всей России начался новый революционный подъем. 9 января широкая волна демонстраций захлестнула Москву, Петроград, много других городов. Сто тысяч рабочих забастовало в столице, шестнадцать тысяч судостроителей — в Николаеве. Две недели не выходили на работу путиловцы. В день работницы 23 февраля (8 марта) женщины Петрограда вышли на улицы с лозунгами: «Долой царя!», «Долой войну!», «Хлеба!» Вслед за ними выступили их мужья, отцы, братья. Они стали разоружать полицию и жандармов, расстреливавших беззащитных жен, дочерей, сестер.
Царь Николай II (и последний) и его правительство приказали подавить вооруженные выступления рабочих. Но времена изменились, и грозный царский приказ не был выполнен. Винтовки солдат Павловского и других полков волею нашей партии и восставшего народа были направлены не на рабочих, а против городовых, жандармов и прочих царских слуг.
Героической борьбой петроградского пролетариата и присоединившихся к ним солдат и матросов царское правительство было свергнуто. Февральская буржуазно-демократическая революция победила.
Едва были получены известия о свержении самодержавия, Лазо вбежал в казарму и обратился к солдатам с необычным приветствием:
— Здравствуйте, товарищи!
«Все мы оторопели от радости, — вспоминает Назарчук, — изумились новому слову «товарищ». А Лазо хватает одного солдата, другого, обнимает каждого, а у самого на глазах слезы. Объяснив наспех, что произошло, Лазо тут же сказал:
— Не величайте меня «ваше благородие», а просто «товарищ Лазо…»
Не могу я описать того момента, какой переживал в то время каждый солдат. Теперь всем стало понятно, кто такой был Сергей Лазо. Другие офицеры в тот день к нам даже не показались…
В команде он провел с нами всю ночь… разъяснил нам подробно о случившемся и предостерег насчет будущего:
— Это еще не все, еще много будет крови!»
Когда солдаты стали допытываться, что же будет дальше и почему еще прольется много крови, Лазо объяснил:
— Потому, что мы не все одинаковы. Капиталисты и богачи легко не отдадут то, что они награбили у народа. Мы скоро закрепили бы власть за трудящимися, но борьба с врагами народа будет жестокая, так как имеется еще много предателей и врагов народной власти.
Лазо первым из красноярских офицеров снял царские погоны и привел свой взвод на защиту образовавшегося в городе Совета рабочих депутатов.
В архиве Красноярского крайкома КПСС хранятся два удостоверения Лазо, свидетельствующие об его авторитете среди солдат и революционно настроенных офицеров.
