Григорий Дольников - Летит стальная эскадрилья
Я не верил своим ушам: ждал разноса, всевозможных упреков, взысканий, как это часто делалось в подобных случаях. А тут:
- Ну а ты, пилот, что приуныл? - Глинка отыскал меня глазами: - Зевнул, зевнул немножко... Я же подсказывал - ниже! Не успел... Ну ничего, не такое бывает...
Стою, опустив голову, чувствую, нужно что-то сказать, а слова на ум не идут.
- Все задания сегодняшние выполнил? - спрашивает Глинка.
- Последний полет был, - отвечаю тихо.
- Ну ладно. Слетай вне плана вон на том крайнем самолете по кругу и успокойся.
Не верю, не может быть! Стою как вкопанный.
- Что стоишь, боишься, что ли? - улыбается Глинка.
Я пулей рванулся к самолету. От волнения дрожат руки. Это замечает механик и начинает меня успокаивать:
- Таких случаев при переучивании у нас много бывало. Слабые стойки шасси больное место, у этих самолетов...
Слушаю, знаю, что это неправда, что говорится это только для меня, чтобы приободрить, поднять настроение. А сам запускаю мотор. И вот уже выруливаю, взлетаю...
Посадку я произвел отлично, но все словно во сне.
На разборе полетов о моей неудаче Борис Глинка промолчал. Получилось так, что и друзья-пилоты вроде бы ничего не видели. Только Женя Денисов не удержался и заключил с восхищением:
- Во метода! А какой смелый наш ББ!..
Я же не переставал думать о злосчастной посадке, твердо был уверен, что все еще впереди и за поломку поплачусь сполна. К счастью, я глубоко тогда ошибался.
Умный, тонкий, чистый человек был мой первый фронтовой учитель. Чертовски нам всем повезло, что попали к нему. В Борисе Глинке была сильно развита ироническая жилка. Иронией он заменял окрики и внушения, и действовала она лучше всяких выговоров. Когда Бориса Глинку отозвали на повышение, мы горевали так, словно теряли родного человека. Да он и впрямь стал родным.
После войны, окончив военно-воздушную академию, Борис Борисович Глинка занимал высокие командные должности и продолжал учить молодежь многотрудному искусству воздушного боя.
* * *
...Программа нашей тренировки закончилась. Мы прошли короткую, но хорошую школу подготовки. И вот всех пилотов распределили по полкам. Гучек, Кондратьев, Шанин, Денисов, Можаев, Кшиква, Богашов и я попали в 45-й, только на днях переименованный в 100-й гвардейский истребительный авиационный полк. Остальные ребята - в 16-й и 104-й гвардейские истребительные авиаполки 9-й гвардейской истребительной авиадивизии.
Наш, 100-й гвардейский, был сформирован еще до войны, в 1938 году. Боевые действия начал в Крыму в боях по обороне Севастополя. Большой вклад внес полк и в оборону Северного Кавказа в период с июля по сентябрь 1942 года.
Высокая активность гитлеровцев рвущихся к кавказской нефти, требовала максимального напряжения наших войск, особенно авиации. И в ожесточенных воздушных боях летчики полка сбили 34 немецких самолета. Мужеством, мастерством отличились здесь Михаил Петров, Николай Лавицкий, Дмитрий Глинка и многие другие пилоты. 23 августа 1942 года в схватке против шести Ме-109 Василий Вазнан, умело маневрируя, сбил один "мессер", а когда кончились боеприпасы, пошел на таран. Герой погиб смертью храбрых...
Необычайно велик был успех полка в битве над Кубанью. За два месяца напряженных воздушных боев летчики сбили 118 фашистских самолетов! Особо отличившимся пилотам - братьям Борису и Дмитрию Глинка, Павлу Берестневу, Николаю Кудре и Дмитрию Ковалю было присвоено звание Героя Советского Союза. По два-три ордена получили летчики Николай Лавицкий, Михаил Петров, Иван Бабак, Василий Шаренко, Гедалий Микитянский, Дмитрий Шурубов, Виктор Островский... Но поредел и летный состав полка. Навсегда остались в кубанской земле мужественные воздушные бойцы Дмитрий Коваль, Николай Кудря, Владимир Канаев, Иван Шматко, Николай Кудряшов, Александр Поддубский.
О гибели Шматко, Поддубского и Кудряшова подробно рассказал в своей книге "Звезды на крыльях" один из лучших летчиков полка, мой боевой учитель и друг Иван Ильич Бабак. Вот как описывает он тот памятный бой:
"Время патрулирования группы над отведенным участком линии фронта - это было северо-западнее Красноармейской - подходило к концу... А в стороне, как назло, появилась четверка "мессеров". Когда мы развернулись, чтобы следовать на свой аэродром, они устремились за нами, чтобы атаковать с задней полусферы. Тогда ведущий группы Петров дал команду развернуться и перестроиться в боевой порядок для атаки. "Мессеры" начали явно уклоняться от боя. Но здесь мы заметили, что чуть выше, в стороне, находится еще восемь истребителей, которые готовятся к атаке с верхней полусферы. Когда наша группа стала принимать соответствующий боевой порядок, чтобы контратаковать эту восьмерку на встречных курсах выше - теперь сзади! - мы увидели еще одну группу немецких самолетов, тоже подготовившихся к атаке. Стало ясно: четверка "мессеров" должна была отвлечь внимание наших летчиков, атаковать же противник собирался другими, значительно большими силами. Бой предстоял тяжелый: противник имел значительный численный перевес и тактическое превосходство. К тому же горючее в баках наших самолетов было на исходе.
Несколько раз пробовали то одна, то другая группа фашистов атаковать нас, но хорошо построенный боевой порядок и четкое взаимодействие пар не позволяли им добиться успеха, и все же кольцо вокруг нас сжималось.
Вот опять группа "мессеров" норовит зайти сбоку и сзади. Как только Петров стал разворачивать группу, один из немецких летчиков, находившихся выше, резко перевел свой самолет в пике. "Мессер" камнем устремился на нашу группу, оставляя за собой два дымчатых шлейфа - следы от выстрелов пушек, размещенных в крыльях. Еще миг - и он проносится вниз, а самолет Поддубского переворачивается на "спину" (кабиной вниз) и начинает падать в плоском штопоре, словно осенний лист, оторвавшийся от дерева.
Бой продолжался, но каждый из нас ловил мгновение, чтобы посмотреть на самолет Поддубского, который неумолимо приближался к земле. Вслед ему неслись советы; "Саша, прыгай!", "Саша, покидай самолет!", а затем прозвучала команда: "Поддубский, приказываю прыгать!" Но летчик не смог покинуть горящую машину...
А бой разгорался с новой силой. Даже трудно сейчас представить, как удавалось Петрову сохранять необходимый порядок и командовать группой: атаки противника следовали одна за другой, огненные трассы кинжалами скрещивались вблизи наших самолетов. Кажется, еще мгновение - и резанет по самолету смертоносный свинец. Но нет! Молодцы наши ребята, не растерялись в этой ситуации. А вот уже и первый "мессер" начал падать, переваливаясь с крыла на крыло. Вскоре загорелся второй. Летчик повел машину на снижение, стараясь сбить бушевавшее пламя.
