Василий Шатилов - Знамя над рейхстагом
Самой крупной птицей из них был штабной офицер в чине полковника. При нем оказалась карта, где обозначалось расположение всей Идрицкой группировки. Полковник был растерян.
- Мы не ожидали вашего наступления, - говорил он, - и тем более столь стремительного. У нас полная дезорганизация. Управление нарушено. Где свои, где чужие - трудно понять. Иначе бы я не очутился в вашем обществе. Часть солдат верна фюреру и законам дисциплины, они-то и оказывают вам отчаянное сопротивление. Другие ведут себя как предатели и трусы - покидают позиции без приказа. - Помолчав, он добавил: - У многих уже не выдерживают нервы.
От других пленных, в целом подтвердивших слова полковника, я узнал, что кое-где немцы отошли чуть ли не в панике, даже артиллерию оставили на огневых позициях. Всего в плен за минувший день было взято 114 человек. В числе боевых трофеев - около 40 пулеметов и 12 орудий. Только убитыми враг потерял до 300 солдат и офицеров.
Части дивизии продвинулись километров на двенадцать. В тылу у нас осталась Каменка, занятая врагом, и немало мелких неприятельских подразделений. О том, как подавить сопротивление гитлеровцев, я уже не беспокоился. Ночью на наш правый фланг - не через два часа, как предполагал Еременко, а так часа через три-четыре - вышла 207-я стрелковая дивизия. К утру подтянулась и 171-я. Одним словом, на Идрицкое направление вышел весь 79-й стрелковый корпус.
Рассветало, когда ко мне подошел Анатолий Курбатов.
- Товарищ командир, на нашей высотке в соседней траншее пулеметная рота немцев.
- Не может быть, - удивился я. - Так рядом с нами и ночевали?
- Да. Темно, боевые порядки перепутались, их и не заметили.
Соседство было не из приятных.
- Тарасенко, - позвал я командира разведроты, - поднимай своих людей и немедленно очисти высоту от фашистов.
Через несколько минут рота с трех сторон атаковала вражеские позиции, находившиеся в каких-нибудь ста метрах от нашего НП. Но не тут-то было! Из траншей хлынул ливень свинца. Бойцы залегли. Тарасенко попытался было их снова поднять, но пулеметные очереди прижали наших солдат к земле.
Дело принимало нешуточный оборот. Я приказал отвести роту и открыть по гитлеровцам сосредоточенный артогонь, затем направить на них два танка.
Когда заработала артиллерия и показались тридцатьчетверки, неприятельские солдаты бросились к ближайшему лесу. Вдогонку за ними пустились разведчики Николая Тарасенко. Уйти удалось немногим: на земле осталось много убитых и раненых, а 18 человек было взято в плен.
Утро показало, что в Забегах делать мне больше нечего. Бой, расчленившись на отдельные очаги, еще гремел вокруг. Но основные события разворачивались впереди, уже километрах в десяти от нас. Поэтому я распорядился, чтобы в Забеги срочно переводили штаб дивизии, а наблюдательный пункт для оперативной группы подготовили на одном из холмов, непосредственно за наступающими частями.
Расстояние до нового места было около восьми километров, и добираться туда решили на машинах. В одну сели мы с Курбатовым, а еще в двух разместились оперативная группа и взвод разведки. Едва автомобиль тронулся, я начал дремать - сказывалась бессонная ночь. Только проскочили село, как Лопарев вдруг резко затормозил. Я поднял голову и удивился: у дороги перед мостом через ручей стоял немецкий офицер и заискивающе улыбался. Руки он приподнял вверх и всем своим видом показывал, что не желает сделать нам ничего плохого. "Наверное, контуженный", - подумал я. Но, взглянув чуть в сторону, почувствовал на лбу холодную испарину: около придорожных кустов примостился неприятельский пулемет, уставившись на нас в упор черным зрачком дула.. Расчет лежал на месте, готовый к открытию огня. "Конец", мелькнула мысль. В эти мгновения я с непостижимой четкостью, как в застывшем кадре кинофильма, увидел и обгоревшие дома на краю села, и выглядывавших из-за них солдат в зелено-серой одежде.
Но тут сзади раздался резкий визг тормозов и из следовавшей за нами машины на землю посыпались разведчики. Неприятельские пулеметчики, проворно вскочив, подняли руки вверх. Из-за домов стали выходить новые группы гитлеровцев. Они сдавались без сопротивления, без стрельбы. Разведчики под конвоем отправили их в тыл.
Я спросил офицера по-немецки:
- Что, не успели удрать?
- Конечно, - ответил он.
- Сколько вас здесь?
- Одна пулеметная рота, - и он махнул рукой на запад. - Ваши танки и пехота прошли далеко. Мы вынуждены сдаваться. Вы нас окружили и отрезали пути отхода. Нам некуда деться. - И уже иным тоном, с плохо наигранной бравадой, спросил: - Нас, конечно, расстреляют?
- Нет, - успокоил я его. - Мы пленных не расстреливаем, а отправляем в тыл. Будете там работать, восстанавливать то, что разрушили и сожгли.
- Слава богу, - вновь заулыбался он, - для нас этот кошмар кончился. А вам, господин полковник, желаю удачи...
Как не похожи были эти пленные на тех, что брали мы под Киевом летом сорок первого! Те были наглые, смотрели на нас свысока - так, будто не они, а мы у них в плену.
На новом наблюдательном пункте мы пробыли недолго. Несмотря на то что противник оказывал упорное сопротивление, наше наступление велось в довольно высоком темпе. И за день мы раза два, а то и три меняли НП.
Части дивизии вошли в Каменку, заняли ряд сел. Окруженные, потерявшие связь между собой, небольшие группы гитлеровцев некоторое время держались. Потом сознание безнадежности дальнейшей борьбы брало верх над привычкой к дисциплине, и солдаты разбегались или сдавались в плен.
С ходу мы форсировали речку Алоля около деревни с таким же названием. Мосты были взорваны, и переправляться пришлось вброд. Из ближайших лесов и оврагов вышли крестьяне. Они стали помогать наводить мост, приводить в порядок дорогу, вытаскивать застрявшие орудия, подводы.
От их рассказов о пережитом в годы хозяйничанья фашистов бойцы лютели и с удвоенной силой дрались с врагом.
Идрица была от нас в каких-нибудь двадцати километрах. 79-й корпус обходил ее с севера, минуя наиболее сильные вражеские заслоны. Это был важный узел неприятельской обороны. Через город проходила железная дорога и несколько шоссейных. Неподалеку находились два постоянных аэродрома. Идрицу опоясывали противотанковый ров и сеть Траншей с площадками для огневых точек. Отдельные участки дорог прикрывались дотами и дзотами. Все эти укрепления создавались не один месяц. Мы имели о них довольно полное представление, почерпнутое из захваченных документов и из показаний пленных. Это облегчало нам выбор направления для удара.
...Красное солнце, обещая хорошую погоду, сползало за горизонт. Его лучи, словно нехотя, пробивались сквозь дым и пыль, поднятые взрывами и пожарами, танковыми гусеницами и выхлопами моторов. Рокот и гул неслись над землей. Начинались вторые сутки наступления на Идрицком направлении.
