Эрих Кемпка - Я сжег Адольфа Гитлера. Записки личного шофера
Одновременно Борман отправил обер-штурмбаннфюреру СС доктору Франку, командиру подразделения войск СС в Оберзальцберге радиограмму следующего содержания:
«Геринг намеревается совершить государственную измену. Приказываю Вам немедленно арестовать Геринга, чтобы пресечь всякую возможность этого. Об исполнении доложить мне. Борман».
Вскоре Борман отправил в Оберзальцберг еще одну телеграмму: «Если Берлин падет, участники измены 22 апреля 1945 года[3] должны быть расстреляны. Борман».
Только после окончания войны я узнал о результатах этой телеграммы.
Обер-штурмбаннфюрер СС доктор Франк после получения телеграммы Бормана тотчас же занял тремя ротами войск СС, находившимися в его распоряжении, все здания Оберзальцберга и наглухо изолировал их от внешнего мира. Ему было подчинено и Оберзальцбергское бюро службы государственной безопасности.
Герман Геринг был перевезен из соображений безопасности в Австрию и оставался там под охраной эсэсовцев пленником Мартина Бормана до тех пор, пока не был взят в плен американцами.
Конец приближается
На несколько недель до дня рождения Гитлера в Берлин прибыла Ева Браун. Хотя он был против этого, она отметила вместе с ним день его рождения и затем оставалась с ним до самой его смерти.
Только 26 апреля мне представился случай как следует поговорить с Евой Браун, которую я хорошо знал с 1932 г. Она заявила мне спокойно и решительно о своем желании остаться в Берлине. Ей было уже совершенно ясно, что из создавшейся ситуации выхода нет.
«Я не хочу покидать фюрера ни при каких обстоятельствах, и, если это должно произойти, я хочу умереть вместе с ним. Он сначала настаивал, чтобы я на самолете покинула Берлин. Я ему на это ответила: «Я не хочу! Твоя судьба — это моя судьба!»
В этот момент мимо нас прошел Борман, и мы заговорили о нем. Ева Браун дала мне ясно понять, что фюрер уже давно раскусил его. Однако удалить Бормана с его поста во время войны было невозможно, так как Гитлер с трудом привыкает к новым людям. В заключение она сказала, что близок день, когда уйдет и Борман.
В бункер фюрера уже было несколько прямых попаданий. Однако толстые бетонные перекрытия держались. На случай высадки вражеских парашютистов или прорыва ударных групп часовые, охранявшие имперскую канцелярию, были вооружены автоматами и ручными гранатами.
B северной части Берлина в это время шли тяжелые уличные бои. С отчаянием сражались немногие войсковые части и плохо вооруженный фольксштурм (ополчение). Но противник обладал слишком большим превосходством. Наши надежды на прибытие армии Венка и танкового корпуса Штейнера не оправдались. Офицеры и ординарцы сообщали, что улицы завалены ранеными и убитыми. Горящие автомашины и танки свидетельствовали об ожесточенности боев.
Помещения новой имперской канцелярии, которые раньше использовались в качестве бомбоубежищ для детей и беременных женщин — жителей северной части Берлина, — теперь были предоставлены под лазарет. Будучи приближенными к фюреру, мы получали постоянную информацию о положении на отдельных участках фронта от непрерывно прибывавших раненых. Много раз я сопровождал по лазарету профессора доктора Гааза, бывшего ранее личным врачом шефа, время от времени он навещал моих раненых товарищей.
Генерал авиации Риттер фон Грейм был назначен главнокомандующим авиацией вместо рейхсмаршала Геринга. Шеф приказал Грейму прилететь 26 апреля в Берлин. После промежуточной посадки в Гатове самолет «Физелер-шторх», пилотируемый Анной Рейш, приземлился в Берлине вблизи Бранденбургских ворот на магистрали Ост-Вест.
Тайком от генерала храбрая женщина спряталась в самолете за сиденьем. Когда генерал был ранен огнем русской артиллерии, ей с неимоверным трудом удалось дотянуться до штурвала через поникшего на своем сиденье генерала и посадить самолет на магистрали Ост-Вест.
Новому главнокомандующему авиацией сделали перевязку и ввели болеутоляющее лекарство. В это время Анна Рейш докладывала фюреру о полете. Для него отважные действия этой женщины были просто непостижимы. Ее блестящие способности как пилота уже давно восхищали его.
Когда Риттер фон Грейм вошел в комнату Гитлера, она уже прощалась с фюрером. Мне также выпала счастливая возможность приветствовать ее. Затем она отправилась к детям Геббельса, чтобы утешить и развлечь их, скрасив им несколько тяжелых часов. Женщина, проявившая отвагу, в эти часы стала женщиной-матерью. Она рассказывала детям сказки, пела и играла с ними и стремилась заставить их забыть об их трагической участи.
***27 апреля 1945 г. в 17 часов мне позвонил Обер-группенфюрер СС и генерал войск СС Герман Фегелейн, державший связь между Гиммлером и Гитлером. Фегелейн спросил, могу ли я предоставить ему две автомашины для разведовательной поездки. Кроме того, он был бы очень благодарен мне, если бы я оказал ему личную услугу. Речь зашла о портфеле с важными документами рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера и самого Фегелейна, который я должен был взять на хранение. Он собирался передать их мне лично в бункере фюрера в 22 часа. Было, безусловно, необходимо обеспечить надежную сохранность этих документов и в случае прорыва неприятеля хорошо спрятать их или же уничтожить. Они ни в коем случае не должны попасть в руки неприятеля.
У меня и в мыслях не было отказывать Фегелейну, так как я в течение долгих лет был с ним по-товарищески на «ты». Кроме того, будучи мужем сестры Евы Браун, он пользовался полнейшим доверием шефа. В тот момент я даже не подумал, что своей готовностью угодить ему я сам чрезвычайно рискую.
Вскоре Фегелейн покинул имперскую канцелярию на двух автомобилях, отремонтированных и предоставленных мной в его распоряжение. Из всего моего когда-то большого автопарка это были последние две автомашины, способные еще двигаться.
К моему большому удивлению, обе машины через полчаса вернулись обратно, но без Фегелейна. От шоферов я узнал, что он вышел вблизи Курфюрстендамма и пошел пешком, сказав при этом, что хочет выяснить обстановку. Фегелейн покинул имперскую канцелярию в форме генерала войск СС.
Когда в половине десятого вечера — время обусловленное с Фегелейном — я вошел в бункер фюрера, то невольно обратил внимание, что там царило величайшее возбуждение.
Радио, оказывается, объявило, что будет передаваться важное сообщение агентства Рейтер, основанное на сообщении Германского информационного бюро. Так как все радиооборудование имперской канцелярии было выведено из строя, то уже в течение нескольких дней вся радиосвязь велась при помощи радиостанции, установленной на автомобиле моей фронтовой автоколонны, стоявшей в угольном бункере. Без этой машины бункер фюрера уже давно был бы лишен всякой радиосвязи с внешним миром.
