Василий Романюк - Заметки парашютиста-испытателя
Экспериментальные прыжки советских парашютистов показали, что парашют и в ночное время суток является вполне надежным средством спасения экипажа. Это подтвердил и боевой опыт экипажей ночных бомбардировщиков, жизнь которым в трудную минуту спасал парашют.
Особо мне хочется упомянуть о групповых ночных прыжках спортсменов и воздушных десантников. Такие прыжки таят в себе опасность столкновения парашютистов в воздухе, что может привести к неприятным последствиям. Такой случай произошел, например, при групповом прыжке одного из подразделений нашей воздушной пехоты.
…Огромный транспортный самолет прибыл в район прыжков. Когда была подана команда «Пошел», комсомолец Сергей Рожков без колебаний оставил самолет. Его сразу окутала призрачная мгла. Воздушный поток упругой струей ударил в лицо. Парашют раскрылся с громким хлопком. По привычке Рожков сразу же посмотрел наверх. Все было в порядке: полотнища купола целы, стропы не перехлестнулись.
Теперь Рожков заметил, что ночь не такая уж темная и что далеко внизу мерцали какие-то огоньки. Парашютист сел удобнее в подвесной системе, еще раз взглянул наверх и с ужасом увидел, что на туго натянутый купол его парашюта опускается другой парашютист. Он появился внезапно, словно возник из темноты. Как впоследствии выяснилось, это был Иван Щещила. Коренастый и плотный, он весил гораздо больше Рожкова и потому снижался быстрее его.
Днем бы этого могло не случиться, так как парашютисты, видя друг друга, заранее сумели бы, маневрируя куполом, «разминуться», но теперь предпринимать что-либо было поздно. Иван Щещила на мгновение коснулся ногами упругого купола, но этого было достаточно, чтобы стропы его парашюта обвисли, купол сморщился и сложился.
Стараясь спасти себя и товарища, Щещила соскользнул с купола Рожкова, но в этот момент стропы обоих парашютов запутались, купол раскрытого парашюта сильно перекосило, и оба солдата пошли к земле с большой скоростью.
Катастрофа казалась неминуемой. Предотвратила ее находчивость и смелость комсомольца Рожкова. Удерживая рукой своего товарища, он освободил стропы его парашюта и обмотал их вокруг себя. Перекошенный купол выправился, скорость снижения значительно уменьшилась. Несмотря на то, что приземление было довольно жестким, оба десантника остались целы и невредимы.
В парашютном деле была еще одна область, тогда так же почти не изученная, как и ночные прыжки. Это — прыжки с малых высот.
Многие думают, что прыгать с парашютом «чем выше, тем опаснее». Это далеко не так. Чем больше высота прыжка, тем больше у парашютиста времени, в течение которого он может ориентироваться, рассчитать приземление и в случае необходимости устранить возможные неполадки или раскрыть запасной парашют. При оставлении же самолета в 100 метрах над землей такого «резервного» времени очень мало. Оно измеряется долями секунды. И тем не менее прыжки с малых высот широко применяются в лесной авиация, которая имеет большое значение в народном хозяйстве нашей страны.
Огромные лесные массивы Сибири и Северного края представляют собой колоссальную ценность. Их охрана от пожаров — основная задача лесной авиации. И в этом важном деле парашют нашел широкое применение.
Посадка самолета в местах, где леса тянутся на десятки и сотни километров, часто бывает невозможной. Быстро вступить в борьбу с лесным пожаром может только парашютист. Оставлять самолет он должен на небольшой высоте, так как в лесу трудно найти площадку для обычного прыжка.
Это требует от парашютиста максимальной точности и быстрого расчета, связанного с ориентировкой на месте, когда условия прыжка неизвестны заранее. При тушении лесных пожаров парашютисту нередко приходится приземляться на чрезвычайно неудобные места — небольшую лесную поляну, старую вырубку, подсохшее болото.
Изучить возможности применения отечественных парашютов для прыжков с малой высоты было поручено нашей группе испытателей, куда входил также Владимир Иванович Ровнин. Об инженере-испытателе Владимире Ивановиче Ровнине, мастере спорта Союза ССР мне хочется рассказать подробнее. Он вложил много труда, инициативы и изобретательности в обучение наших летчиков применению парашюта на малых высотах. Я не знаю второго такого испытателя, в котором бы так удачно сочетался большой практический опыт парашютиста с обширными знаниями авиационного инженера.
Ровнин окончил Краснознаменную военно-воздушную инженерную академию имени Н. Е. Жуковского. Однако еще до учебы в академии он увлекался парашютизмом. Получив диплом инженера, Владимир Иванович начал испытывать новые конструкции парашютов. Это и оказалось его настоящим призванием. Так, еще в тридцатых годах он вместе с парашютистом и конструктором Павловым разрабатывал и испытывал специальные крылья для парящего полета.
Они состояли из загнутой по краям легкой металлической трубки, к которой крепилась матерчатая поверхность крыльев. Жесткость им придавали специальные пластины. Ноги парашютиста соединялись матерчатой перепонкой, которая имела флажковый стабилизатор, выполняющий те же функции, что и хвост обычного бумажного змея. Идея была смелая, увлекательная. Представьте себе, что вы, скажем, на высоте 3000 метров оставите самолет, а потом выдернете кольцо, такое же, как у парашюта, но вместо шелкового купола за вашей спиной раскроются крылья. Вы сможете управлять своим полетом, парить, планировать.
Крылья для парящего полета конструировали и другие парашютисты, в том числе и мой друг и учитель В. И. Харахонов.
Но осуществить на практике парящий полет оказалось невозможно. Нужно было разрешить вопросы равновесия, установить, где находится центр тяжести парящего человека. Основные законы аэродинамики невольно нарушались «парителем» и он попадал подчас в сложное и даже очень опасное положение.
Так случилось с Володей Ровниным, когда он в первый раз попытался произвести парящий полет. Тогда смелые испытатели, поднимаясь в воздух, брали с собой, кроме крыльев, только один запасной парашют. На высоте 2500 метров Ровнин оставил самолет и, почувствовав свободное падение, открыл крылья. Он превратился как бы в маленький планер, идущий по спирали. Эта спираль с каждым витком становилась все круче и круче. Напрасно «паритель» старался изменить движение. Секунда, другая — и Ровнин, беспорядочно кувыркаясь, полетел к земле.
Пора было прибегнуть к надежному средству спасения в воздухе — парашюту. Но сначала следовало освободиться от крыльев, которые мешали нормальному раскрытию купола. Напрасно Ровнин пытался это сделать. С замком, застегивающим лямки крыльев, что-то случилось, и он не открывался. Только перед самой землей испытателю удалось сбросить крылья и, раскрыв парашют, благополучно приземлиться.
