Михаил Фомичёв - Путь начинался с Урала
— Подготовиться к ночной атаке! — тут же был передан боевой приказ во все подразделения.
Танкисты быстро привели в порядок технику, произвели дозаправку машин, пополнили боеприпасы. Офицеры штаба и политотдела побывали в подразделениях, рассказали о героических действиях отличившихся — о танкистах лейтенанта Бучковского, автоматчиках взвода младшего лейтенанта Михейкина.
Коммунисты проводили беседы, воодушевляли людей на новые ратные подвиги. Из рук в руки переходили листки-молнии. Их с интересом читали бойцы. Листки рассказывали о людях, проявивших отвагу и мужество в жаркой схватке с врагом. Освещались и другие вопросы: дисциплина в бою, взаимная помощь и выручка, сохранение боевой техники.
Я побывал в боевых порядках танковых батальонов, уточнил их задачи, беседовал с командирами об особенностях боевых действий ночью.
Встретился я и с автоматчиками. Они тихо переговаривались между собой, переживая постигшие нас неудачи. Важно было вновь вернуть людям боевую активность. Поэтому в своих беседах я подчеркивал, что ночной бой мы выиграем наверняка. Вместе с тем я выяснял, как бойцы знают свою задачу, с какими танковыми экипажами пойдут в атаку, как в темноте будут выдерживать заданное направление. Беседы показали: люди верят в свои силы.
— Можете на нас положиться, товарищ комбриг, — заверяли челябинцы.
Эти парни, вчерашние токари и слесари, рабочие и колхозники, чаще меня называли не по званию, а по должности. Где бы я в тот вечер ни появлялся, они меня тепло встречали, рассказывали о первом бое, с сожалением говорили, что не смогли за день раскусить орешек.
Около закопанного танка, прямо на траве, расположились коммунисты танковой роты, которой командовал старший лейтенант К. В. Бахтин. О броню облокотился инструктор политотдела майор Онищук. Идет партийное собрание. Повестка дня: Прием в партию лучших бойцов. Выступают механик-водитель Сурков и другие коммунисты, которые видели, как рядовой Жилин дрался в бою. У всех одно мнение: принять товарища Жилина кандидатом в члены ВКП(б).
Часа через два я возвратился на командный пункт. Здесь меня поджидал начальник политотдела 197-й Свердловской бригады подполковник И. Г. Скоп. С Ильей Григорьевичем мы были знакомы мало, но встретились, как старые друзья. Подполковник информировал нас о действиях Свердловской бригады, а мы ему рассказали о своих делах и заботах. С его помощью были решены некоторые вопросы взаимодействия. Мы тепло расстались с подполковником Скопом. Впоследствии мне не раз доводилось встречаться с этим политработником, и я по сегодняшний день с теплотой вспоминаю о нем.
Было уже темно, когда я вышел из блиндажа. Медленно, словно нехотя, наступала ночь. Тянуло прохладой. Стояла необычная для фронта тишина. Я взглянул на часы. Пора. Тотчас ударили приданные бригаде орудия. Снаряды с воем полетели на врага. Огонь открыли наши танкисты, пулеметчики и автоматчики.
На левом фланге дружно ринулись на врага танкисты рот Бахтина и лейтенанта Е. Н. Кузнецова. От них не отставали автоматчики. Они вплотную подошли к позициям противника, и вот уже во вражескую траншею полетели гранаты. Танки, перевалив через траншею, пошли дальше. Танк Акиншина налетел на противотанковое орудие и подмял его гусеницами.
В обороне противника была пробита небольшая брешь. Я потребовал от комбатов усилить нажим на врага. Танки продолжали крушить его огневые средства, уничтожать живую силу.
Мы начали расширять прорыв и преследовать отступающего противника. За ночь подразделения бригады сумели продвинуться вперед на пять — шесть километров. Это был уже успех.
Наступил рассвет.
— Справа отходящая колонна противника, — доложил командир танка Лычков и указал ориентир.
Я приник к прибору наблюдения. Действительно, группа колесных и гусеничных машин, в том числе танки, отходила в сторону населенного пункта Злынь. Значит, наш замысел удался.
Враг, видимо, решил, что мы его окружаем, и начал поспешно отходить, двигаясь параллельно нашему маршруту.
У меня созрело новое решение: ударить по отступающей колонне машин. Тотчас были выдвинуты на прямую наводку артиллерийская батарея и взвод танков. Огонь по подставленным бортам немецких танков был эффективным. Запылали три машины. Из фердинандов и пантер выскакивали гитлеровцы, но тут же попадали под пулеметные очереди.
— Молодцы, артиллеристы! Молодцы, танкисты! Еще дайте огонька! — передал я по рации.
Горели подбитые танки. Сплошной дым окутал землю. Слева от меня показалась небольшая высотка, поросшая мелким кустарником.
— Жми на высотку, — последовала команда механику-водителю Мурашову.
В кустарнике на высоте наш танк остановился. Впереди простиралось пшеничное поле, слева от которого тянулась небольшая рощица. Она привлекла мое внимание, и не зря. В тот же миг из-за нее показалось несколько танков, вслед за которыми бежала пехота. Стало очевидным: противник наспех подготовил контратаку, пытается задержать наше продвижение.
Я связался по рации с командиром второго батальона.
— Говорит первый, как слышишь меня? Прием!
— Слышу вас пло…
— Двадцать второй, двадцать второй, говорит первый…
В ответ молчание. Оборвалась связь. Как быть? Связаться с командиром первого батальона? Но ведь его нельзя снимать с правого фланга, да и времени на переброску уйдет много.
Между тем немецкие танки уже шли на нас. Выход был один — связаться с кем-либо из командиров рот и взводов. Радист Петров нашел нужную частоту. Мне кто-то ответил. Я открытым текстом спросил, с кем имею дело.
— Лейтенант Акиншин вас слушает, товарищ комбриг, — узнал он меня по голосу.
Я кратко изложил обстановку и приказал организовать отражение контратаки.
— Вас понял. Рядом со мной еще два наших танка. Все будет в порядке.
Вскоре три танка выдвинулись влево и укрылись в густой пшенице. Немцы, не подозревая о засаде, продолжали продвигаться вперед. И угодили прямо под огонь наших танкистов. Внезапность ошеломила гитлеровцев, их танки начали пятиться назад, а пехота попыталась спрятаться в роще. Отступающих настигли снаряды и меткие пулеметные очереди. Загорелся один фашистский танк, другие торопливо ретировались.
Не скрою, в эти минуты я испытывал большую радость. Солдаты немецкой дивизии поспешно отступали на юго-запад. Вскоре мне все же удалось связаться по рации с командиром второго батальона.
— Как идут дела?
— Отлично, товарищ первый. Вижу отдельные строения и ветряную мельницу. Кажется, Злынь.
— Действуй, Федоров, но смотри в оба…
