Степан Неустроев - Путь к рейхстагу
- Ну как твой заместитель, не жидковат?
У меня от этого вопроса выступил пот на лбу, хотел ответить, что "жидковатость" проверяют в бою, а не таким образом, но промолчал.
Вскоре к штабу полка подошел "газик". Из машины вышел начальник политотдела дивизии полковник Николай Ефимович Воронин, которого мы часто видели и на передовой, и на привале среди солдат. Он пользовался огромным авторитетом и уважением. С улыбкой подошел ко мне, справился, не беспокоит ли последнее ранение, как приживаюсь на новой должности. Неприятный вопрос командира полка улетучился сам по себе, и я почувствовал, что нахожусь в своей семье.
С Ворониным приехал незнакомый полковник, и он заговорил первым:
- Значит, этот батальон, Болынин, у тебя будет проводить показное учение?
- Так точно, товарищ командир дивизии.
Так вот он какой, наш новый командир 150-й дивизии.
Начинаю его сравнивать с Яковлевым. Первое впечатление о Шатилове Василии Митрофановиче сложилось неважное: говорил глухим голосом, как-то в нос, а главное, что сразу бросилось в глаза, он больше говорил, чем слушал. "Как видно, самоуверен, - шепнул мне Ганченко. - Или чересчур толковый, или плох". Перед батальоном командование дивизии и полка поставило сложную и ответственную задачу: "Сегодня ночью выдвинуться в лес, что на один километр восточнее высоты 211,0, и с утра приступить к боевой учебе". Требовалось к 17 мая подготовиться к проведению показного учения для командиров дивизии и полков 3-й ударной армии.
Из штаба полка вышли поздно вечером. По дороге комбат рассуждал:
- Нет, вы только представьте себе, что приедут командиры дивизий и командиры полков из всей армии и будут у нас учиться, как нужно наступать на хорошо подготовленную оборону противника. И это еще не все: на учениях будут командующий армией генерал-лейтенант Юшкевич и сам командующий фронтом генерал армии Еременко. А нрав у Еременко крутой...
Заблаговременно под личным руководством полковника Шатилова саперный батальон дивизии создал на высоте 211,0 сильно укрепленный опорный пункт "противника". Вырыли три линии траншей, построили двенадцать дзотов, а на обратных скатах - шесть вместительных блиндажей. Перед передним краем поставили в три ряда проволочное заграждение. Всюду расставили мишени.
Четыре дня шла упорная учеба. Атака следовала за атакой. По двадцать тридцать раз на день майор Колтунов возвращал роты на исходный рубеж, и все начиналось снова.
Гимнастерки на бойцах и командирах были мокрые, в сапогах хлюпала вода.
Наступило утро 17 мая. До рассвета батальон занял исходные позиции для "наступления". Приехал полковник Болынин и приказал майору Колтунову:
- С четвертой ротой пойдет в атаку капитан Неустроев, с пятой начальник штаба капитан Кузнецов, с шестой - заместитель по политической части капитан Ганченко. Артиллерийским и минометным огнем будет управлять заместитель командира полка подполковник Алексеев совместно с начальником артиллерии полка капитаном Захаровым.
Такое решение командира полка пришлось не по душе Ивану Васильевичу. Он стал возражать, доказывать, почему не следует подменять командиров рот заместителями комбата.
Болынин вскипел:
- Ты что, Колтунов, не выполняешь мой приказ? Я тебя отстраняю от должности. Запомни, что боем управляет Алексеев.
Мне с Ганченко и Кузнецовым ничего не оставалось как идти в роты.
Метрах в пятистах позади исходных позиций к 10 часам собрались генералы, полковники, подполковники. Мне, как командиру четвертой роты, позвонил подполковник Алексеев:
- Приехал командующий фронтом. Через пять минут начинаем. Следи лично за серией красных ракет - сигналом атаки.
Что там было, в нашем тылу, о чем говорили генералы, я не знаю. Знаю одно, что второй батальон действовал на учениях, как в настоящем бою. Когда овладели третьей траншеей и перешли на преследование "отступающего противника", все бойцы и командиры были мокрыми, с нас градом катился пот.
Продвинулись в глубину "вражеской" обороны километра на три и получили приказ: "Отбой!" Ночью спали мертвецким сном...
Утром в батальон приехало командование дивизии и полка. Полковник Шатилов и начальник политотдела Воронин провели разбор учения. Оценку мы получили отличную. Личному составу от имени командующего фронтом объявили благодарность. Нас попросили составить списки воинов для награждения ручными часами, которые генерал армии Еременко выдал отличившимся. Строительство второй линии обороны по восточному берегу реки Великой было закончено, и батальон, находясь в дивизионных тылах, получил возможность отдышаться. Жили по распорядку дня мирного времени. Во всех подразделениях прошли партийные и комсомольские собрания. Отличившихся в последних боях и на учении приняли в партию. Партийно-комсомольская прослойка была, как никогда, очень высокой - до пятидесяти процентов общей численности батальона. Огорчало одно - отсутствие в батальоне майора Колтунова. Полковник Болынин, как мне стало потом известно, сводил с Иваном Васильевичем какие-то старые счеты. Но командование и политический отдел дивизии представление командира полка не утвердили, и, к нашей радости, комбат вскоре вернулся на свою должность.
* * *
20 июня командование батальона вместе с командирами рот и спецподразделений вызвали на передовую. Предстояло пройти километров пятнадцать. Миновали Козий брод - приток реки Великой. Он был неглубоким, всего по колено, очевидно, поэтому и получил такое смешное название Козий. Между холмов и высот, по лощинам, обросшим стройными березами, где пели какие-то пичужки, вышли на опушку леса между двух озер. По опушке проходили наши траншеи, их занимали подразделения первого эшелона.
Озера соединены между собой протокой. Ширина протоки достигала пятидесяти, глубина местами - более двух метров. Серьезная водная преграда. От западного берега протоки не далее как в пяти-шести метрах начинались крутые скаты высоты 228,4.
Высота поросла редким кустарником. Кое-где на ней стояли изуродованные войной, без верхушек, вековые сосны.
В первой траншее, на наблюдательном пункте батальона Василия Иннокентьевича Давыдова, нас встретили командир полка и начальник штаба подполковник Уткин. Болынин посмотрел на часы:
- Да, ничего не скажешь - вовремя.
- Стараюсь исправиться, товарищ полковник, - ответил майор Колтунов.
Уткин и стоявший рядом с ним капитан Давыдов рассмеялись.
- Но-но, к делу! - оборвал их командир полка.
Подошел капитан Федор Алексеевич Ионкин со своими командирами. Появились командиры поддерживающих и приданных артиллерийских и танковых подразделений. Полковник Болынин очень грамотно, по-командирски ввел в обстановку. Был он настоящим военным. Вот только несколько грубоватым и не всегда справедливым.
