Леонид Млечин - МИД. Министры иностранных дел. Внешняя политика России: от Ленина и Троцкого – до Путина и Медведева
Вскоре Ленин вновь обратился к Троцкому за помощью, по существу предлагая ему союз против Сталина: «Уважаемый товарищ Троцкий. Я просил бы вас очень взять на себя защиту грузинского дела на ЦК партии. Дело это находится под «преследованием» Сталина и Дзержинского, и я не могу положиться на их беспристрастие. Даже совсем наоборот. Если бы вы согласились взять на себя его защиту, то я бы мог быть спокойным…»
Состояние Ленина стремительно ухудшалось. 23 декабря он начал диктовать знаменитое «Письмо к съезду», которое воспринимается как завещание. Первая, более безобидная, часть «Письма» касалась необходимости увеличить состав ЦК и «придать законодательный характер на известных условиях решениям Госплана, идя навстречу требованиям тов. Троцкого».
Затем Ленин продиктовал главную часть завещания, где охарактеризовал главных лидеров партии — Сталина, Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина и Пятакова. Все характеристики очень жесткие, разоблачительные. Троцкого и Сталина он назвал «выдающимися вождями» партии, но предположил, что их столкновение погубит партию. По мнению Ленина, «тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью… Тов. Троцкий… отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хвастающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела».
4 января 1923 года Ленин продиктовал добавление к письму: «Сталин слишком груб… Этот недостаток становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив… меньше капризности и т. д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью… Но с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношениях Сталина и Троцкого это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение».
После Гражданской войны отношения Ленина и Троцкого усложнились. Пока шла война, у них практически не было разногласий. Когда встал вопрос, как восстанавливать нормальную жизнь, начались споры, иногда очень жесткие. Впрочем, и Ленин и Троцкий считали споры и дискуссии естественным и необходимым делом. На личных отношениях это не отражалось.
В середине июля 1922 года уже тяжело больной Ленин, откликаясь на какое-то обострение отношений в политбюро, писал Каменеву: «Выкидывать за борт Троцкого — ведь на то Вы намекаете, иначе нельзя толковать — верх нелепости. Если Вы не считаете меня оглупевшим уже до безнадежности, то как Вы можете это думать???? Мальчики кровавые в глазах…»
На одном партийном совещании во время XI съезда партии в марте 1921 года Ленин говорил, что, несмотря на разногласия, «мы с Троцким сойдемся». И тут же добавил: «Он в аппарат влюблен, а в политике ни бе ни ме». Троцкий, наверное, обиделся, узнав, что о нем говорил Владимир Ильич. Но Ленин был недалек от истины…
Почему Троцкий вел себя так вяло и безынициативно, когда Ленин фактически выталкивал его на первые роли? Троцкий оказался наивен, он не верил в то, что его могут свергнуть с вершины власти. Он по-настоящему не стремился к первой роли. Ему нравилась роль мудреца, который с недосягаемой вершины взирает на происходящее. Он не был охвачен той неутихающей страстью к власти, поэтому и проиграл.
Завещание Ленина, как его ни толкуй, содержит только одно прямое указание: снять Сталина с должности генсека, остальных менять не надо, хотя Ленин и указал — довольно болезненным образом — недостатки каждого из самых заметных большевиков. Но Сталин — единственный, кто остался на своем месте. Остальных он со временем уничтожил. Более того, само завещание Ленина стали считать троцкистским документом, чуть ли не фальшивкой.
Троцкий, окруженный множеством восторженных поклонников, не считал нужным готовить себе базу поддержки. Он не понимал, что это необходимо. За послереволюционные годы он так привык к аплодисментам, восторженному приему, восхвалениям, что искренне считал — так будет всегда.
Троцкий обладал даром увлекать за собой людей и не меньшим даром рождать врагов. Сталин и другие видные партийные деятели просто ненавидели его. Троцкий же сторонился этих людей и в итоге остался в одиночестве.
Его положение в партии зависело от Ленина. Когда Ленин умер, его звезда закатилась.
И по сей день историки ведут споры, кто же был вторым человеком в стране и партии после Ленина — Сталин или Троцкий? Рассекреченные спецсводки ОГПУ, которые после смерти Ленина составлялись ежедневно, свидетельствуют о том, что народ считал наследником Троцкого: «Население не верит, что Троцкий болен… Среди масс наблюдается недовольство тем, что тов. Троцкий отстранен… В связи с партдискуссией и болезнью тов. Троцкого ходят толки, что портреты тов. Троцкого уничтожаются, что тов. Троцкий выступает против коммунистов ввиду того, что угнетают рабочих, что он арестован и находится в Кремле…»
Имя Сталина в спецсводках не упомянуто ни разу. В народе его мало знали. Именно потому, что Троцкий многим казался законным преемником Ленина, он вызывал страх и ненависть у товарищей по политбюро. Они все сплотились против Троцкого. И Зиновьев, и Каменев, и другие подозревали, что, если Лев Давидович станет во главе партии и государства, он выбросит их из партийного руководства. Поэтому недавние соратники сделали ставку на Сталина, ненавидевшего Троцкого. И тем самым подписали себе смертный приговор — со временем Сталин их всех уничтожит…
В конце 1923 года Троцкого фактически изолировали. Шесть остальных членов политбюро собирались без него и все решали, на официальное заседание выносилось уже готовое решение. Если Троцкий возражал, он оставался в полном одиночестве. Он пытался сопротивляться, говорил, что в партии исчезает демократия, дискуссии становятся невозможными, партийные организации привыкают к тому, что не избранные, а назначенные сверху секретари ими просто командуют.
5 октября 1923 года Троцкий написал письмо в политбюро, в котором писал, что «секретарскому бюрократизму должен быть положен предел… Партийная демократия должна вступить в свои права, без нее партии грозит окостенение и вырождение».
Верх в партии брали именно секретари, но в партийных массах Троцкий все еще был популярен. И политбюро вынуждено было заявить: «Будучи несогласным с тов. Троцким в тех или иных отдельных пунктах, политбюро в то же время отметает как злой вымысел предположение, будто в ЦК партии есть хотя бы один товарищ, представляющий себе работу политбюро, ЦК и органов государственной власти без активнейшего участия тов. Троцкого…» Это означало, что исход борьбы был еще неясен.
