Геннадий Соколов - Шпион номер раз
— Я не разделяю ваших воззрений, господин Иванов, — сказал он однажды своему гостю за чашкой чая. — Но это вовсе не значит, что мы должны враждовать. Не так ли?
С таким заявлением нельзя было не согласиться. Терпимости тогда не хватало по обе стороны барьера, разделявшего политические силы в Европе.
— Наши правые, — продолжал Хокон VII, — то и дело любят меня поджимать. Требуют запретить норвежскую компартию, отдать коммунистов под суд за их убеждения.
— Как же вы намерены поступить, Ваше величество? — спросил Евгений Михайлович
— Очень просто, господин Иванов. Разве коммунисты в этой стране не мои подданные? Мои. Значит, никто не вправе запрещать им жить и верить.
На своем посту в Норвегии Иванов застал последние годы жизни Хокона VII. Полстолетия спустя после провозглашения им исторического лозунга «Все для Норвегии!», знаменовавшего независимость страны от Швеции и Дании, соотечественники с почестями провожали его в последний путь. В 57-м году монархом стал Улоф V.
До коронации кронпринц Улоф часто посещал приемы в советском посольстве. И в таких случаях Иванов нередко бывал его сопровождающим. Контакты по дипломатическим и военным каналам с королевской семьей были для Центра исключительно важны. После драматических венгерских событий 56-го здесь все острее ставился вопрос о размещении на территории страны атомного оружия НАТО. И хотя, как и в Англии, норвежская королевская фамилия лишь царствовала, но не управляла страной, точка зрения монарха играла важную роль в принятии правительством и стортингом страны решения о размещении или неразмещении в Норвегии ядерного оружия, направленного против СССР.
Иванову Центром было поручено осуществлять постоянные контакты с Хоконом VII и его сыном кронпринцем Улофом для разъяснения точки зрения Москвы по этой весьма актуальной для нашей безопасности проблеме, а также для определения позиции норвежского королевского дома по этому вопросу.
Сдержанная и взвешенная политика как монарха, так и стортинга страны в те годы не позволила Вашингтону сделать Норвегию еще одним ядерным плацдармом в борьбе против Советского Союза. Определенный вклад в это внесла и советская военная разведка, чему способствовали ее связи как в норвежской армии, так и в высших эшелонах власти. Военная дипломатия делала все возможное, чтобы так называемое «молчаливое недовольство» в норвежских правительственных и армейских кругах зависимостью от Соединенных Штатов Америки стало непреодолимой преградой для планов размещения на территории Норвегии американских ядерных баз.
В 1954 году Североатлантический союз принял принципиальное решение об использовании тактического ядерного оружия для защиты Западной Европы. Норвегия отказалась иметь его на своей территории и наложила вето на размещение в стране ракет средней дальности. Кроме того, норвежское правительство потребовало не допустить оснащения западногерманского бундесвера ядерным оружием.
Улоф V не раз принимал Иванова у себя во дворце. За дружескими разговорами о семье и жизни Евгений Михайлович никогда не забывал обсудить с монархом и важнейшие политические вопросы. И, несмотря ни на какие трудности, мешавшие взаимопониманию, в одном вопросе собеседники всегда находили общий язык — Норвегия не должна стать чьим бы то ни было военным придатком, тем более ядерным заложником.
Порой во время вечерних бесед в королевском дворце рядом оказывался кронпринц Гарольд. Он в те годы еще был юношей, учился в школе. Улоф V как-то рассказал Евгению Михайловичу такую историю:
— Однажды в школе учитель, недовольный недостатком прилежания у своего ученика, воскликнул: «Ну что ты делаешь, Гарольд! Что из тебя в результате получится?» А он ему в ответ: «Не знаю, господин учитель. Знаю только, что король из меня точно получится».
В 91-м году так оно и случилось. Новый король Гарольд III произнес при коронации знаменитые слова своего деда: «Всё для Норвегии!»
Глава 5
«Фебы»
В конце первого же года работы Иванову удалось провести сразу две важные вербовки высокопоставленных офицеров из штаба военно-морских сил Норвегии. Эти агенты долгие годы будут работать на советскую военную разведку и останутся нерасшифрованными. В Главном разведывательном управлении Генерального штаба Советской Армии эта пара агентов Евгения Иванова получит оперативный псевдоним «Фебы».
Когда Евгений Михайлович узнал об этом решении Центра, он спросил резидента:
— Почему именно «Фебы»? И что это за слово?
— Слово, кажется, греческое, — сказал в ответ генерал Пахомов, — а в переводе означает «блистательный».
Такой псевдоним пришелся Иванову по вкусу. Видимо, руководству советской военной разведки его источники показались настолько перспективными, что оно предложило использовать для них именно такое оперативное имя. Против столь лестной характеристики своих агентов Евгений Михайлович, естественно, не возражал.
Они во многом походили друг на друга, эти «Фебы». Назвать их одним и тем же конспиративным именем казалось Иванову вполне подходящим делом.
Дабы не облегчать задачу норвежской контрразведке (пусть даже и полвека спустя), историю о «Фебах» придется поведать лишь в жестких рамках дозволенного.
С «Фебом» номер один Евгений Михайлович познакомился в Хортоне, где располагалась база норвежских ВМС. Однажды военные моряки проводили там нечто вроде «дня открытых дверей», который наш разведчик, естественно, не мог пропустить. Там с «Фебом» первым их и свел взаимный интерес. Иванов охотился за данными о натовских базах в Норвегии, ну а его новый знакомый был не прочь заработать на продаже заинтересованной стороне таких сведений. О взаимоприемлемых условиях сотрудничества профессионалам договориться не составило большого труда. Несложно было условиться и о порядке совместной работы.
С «Фебом» вторым судьба свела Иванова несколько позже в штабе флота, где норвежец заведовал одним из отделов. Евгений Михайлович оказался в этом штабе в связи с предполагавшимся визитом советских военных кораблей в Норвегию. Военный атташе советского посольства попросил его проговорить с норвежскими властями кое-какие детали этого визита. За официальной беседой в штабе, которая затем была продолжена непринужденным разговором в одном из тихих ресторанчиков Осло, Иванов договорился о дальнейшем сотрудничестве со своим новым норвежским источником.
И в первом, и во втором случае состоялась, как говорят на своем профессиональном жаргоне разведчики, «любовь с первого взгляда». Заинтересованность Иванова в информации была понятна обоим норвежским офицерам без особых разъяснений. О ней наилучшим образом свидетельствовала сама должность заместителя военно-морского атташе посольства СССР. Что же касается новоиспеченных агентов, то их стремление к хорошему дополнительному заработку также было легко объяснить. Дороговизна жизни в Норвегии, большие семьи у обоих военных и связанные с этим немалые расходы при скромной, в общем-то, зарплате морских офицеров требовали дополнительных источников дохода.
