Самый богатый человек из всех, кто когда-либо жил - Стейнметц Грэг
Такие драгоценности пользовались большим спросом. Монархи приобретали их, чтобы похваляться своим богатством и властью. Коммерсанты же покупали их как форму сбережений, рассчитывая при необходимости продать – или забрать с собой, если вдруг придется бежать. В сундуках бриллианты, конечно, не приносили дохода, зато они не были подвержены инфляции. Кроме того, они отлично подходили в качестве подарков. Впрочем, швейцарцы обнаружили, что от бургундской добычи не так-то просто избавиться. Спустя десять лет после битвы при Мора они попытались продать одно из сокровищ, вероятнее всего, Трех Братьев, и лучшее предложение, которое им поступило, равнялось 4000 флоринов – малой толике реальной цены. Проблема заключалась в том, что все эти предметы были украдены. Во всяком случае, так считали Максимилиан и остальные Габсбурги, наследники герцогства Бургундского. Если какой-либо предмет появлялся на рынке, Габсбурги были вправе требовать его возвращения.
Карл Смелый был мертв уже восемнадцать лет к тому времени, когда швейцарцы обратились к Фуггеру, но все операции по-прежнему осуществлялись в тайне. Рисунки сподвигли Фуггера на действия. После переговоров, длившихся больше года, он купил полный комплект за 40000 флоринов, потратив изрядную часть своего капитала. И, подобно городским старшинам Базеля, поместил сокровища в хранилище, ни перед кем не похваставшись.
Фуггер вовсе не был идеалистом или фантазером. Ссужая средства Зигмунду или Максимилиану, он понимал, что кредит обеспечивает руда в землях этих владык. Когда он строил плавильную печь, стабильный спрос на медь гарантировал прибыль от инвестиций. Когда он покупал драгоценности, цена сделки компенсировалась рисками продажи.
Но даже хладнокровный, если верить портретам, Фуггер был подвержен страстям своей эпохи. Открытие Америки Колумбом, открытие Амазонки Америго Веспуччи и путешествия Васко да Гамы в Индию взволновали даже население сухопутного Аугсбурга. Охваченная «лихорадкой первооткрывателей», публика коллекционировала кокосы, перья попугаев и другие экзотические сувениры. Фуггер тоже подхватил эту лихорадку и в 1505 году оплатил португальскую экспедицию за пряностями в Индию. Португалия сражалась с Испанией за господство над морями. Португалия была глухоманью, затерянной на краю Западной Европы. Безнадежно бедная страна грезила великими свершениями. Испанцы сосредоточились на Америке, а португальцы усердно искали способы обогнуть Африку и открыть океанский маршрут в Индию. Они намеревались покончить с венецианской монополией на торговлю пряностями в Европе. После успешного возвращения да Гамы король Мануэль стал собирать средства на новое путешествие за перцем. Фуггер откликнулся на королевский призыв. Эти вложения вовлекли его в яростную торговую войну и принесли плоды, которых он не мог предвидеть.
Фуггер знал, что океанское путешествие, особенно в практически неизведанных водах за мысом Доброй Надежды, чревато множеством опасностей. Соглашаясь на участие в проекте, он трезво оценивал риски и перспективы. Он потеряет все свои инвестиции, если корабли погибнут на скалах. Но станет просто безмерно богат, если они возвратятся в Лиссабон, нагруженные перцем. Еще он опасался уступить соперникам, если откажется участвовать в финансировании проекта. Главным конкурентом был Антон Вельцер, еще один аугсбургский банкир. Его семья, как и семейство Фуггеров, сколотила начальный капитал на производстве тканей. Вместо интереса к горнодобыче, свойственного другим аугсбургским «жирным котам», Вельцеры со временем начали инвестировать в исследовательские экспедиции. Антон Вельцер узнал о планах короля Мануэля раньше Фуггера и открыл представительство в Лиссабоне. Он уже договорился с королем, когда Фуггер отправил своего человека в Португалию с наказом подписать договор о финансируемом немецкими купцами торговом плавании.
Переговоры растянулись на месяцы. Когда договор наконец был подписан, Вельцер обязался ссудить 20000 флоринов, а Фуггер – всего 4000 флоринов. Возможно, Фуггер попросту не желал рисковать большей суммой. Но предпринятые им усилия – так, он заменил своего агента в Португалии на нового, когда первый не добился успеха в переговорах с королем, – заставляют думать, что он был совсем не прочь увеличить ставку. Немцы наняли три корабля в Антверпене. Два аугсбургских писца взошли на борт, чтобы фиксировать все события плавания. Корабли двинулись в Лиссабон и там присоединились к португальскому военному флоту. Бургомистр Аугсбурга Конрад Пойтингер выразил общие чувства горожан, желая экспедиции удачи: «Мы, жители Аугсбурга, чрезвычайно горды тем, что станем первыми немцами, которые отправятся в Индию».
Португальцам требовались пушки, поскольку за перец предстояло сражаться. Арабы контролировали большую часть портов на морском пути в Индию. Они покупали перец в Индии и доставляли пряность на берега Красного моря, где ее грузили на верблюдов, караваны которых шли в Александрию и Дамаск, откуда через Средиземное море перец переправляли в Венецию. Арабы и их венецианские партнеры торговали подобным образом на протяжении сотен лет. Но если удастся обезопасить морской торговый путь, португальцы получат ряд преимуществ. Фуггер знал, что огромные португальские карраки с квадратными парусами имеют вместительные трюмы, способные принять столько перца, сколько не перевезти никакому каравану верблюдов. Проделав весь путь от Лиссабона и обратно по воде, португальцы тем самым избегали головокружительных пошлин, которыми турецкий султан обусловливал прохождение караванов по территории Османской империи. Не стоило забывать и о том, что Лиссабон ближе Венеции к Испании и к рынкам Северной Европы. Покупатели из Германии, Франции и Испании охотнее станут приобретать товар в Португалии, поскольку та способна предложить более низкие цены. Португальский автор Гвиду Детти восторгался планами превзойти надменных венецианцев: «Когда они лишатся своей торговли с Востоком, им придется снова ловить рыбу». Сама Венеция тоже страшилась катастрофы. Венецианский банкир Прулли писал: «Я предвижу в этом разорение Венеции».
Король Мануэль поручил командовать флотом амбициозному дворянину по имени Франсишку Алмейда. Король хотел, чтобы он договорился о безопасном плавании с городами на пути экспедиции – и захватил или даже уничтожил те порты, которые откажутся от сотрудничества. Мануэль посулил Алмейде грандиозную перспективу – пообещал назначить того вице-королем Индии, если все пройдет удачно. В качестве вице-короля Алмейда располагал бы всей полнотой власти, правил бы заморскими владениями Португалии как диктатор.
Алмейда и его флот покинули Лиссабон в марте. После легкого перехода вдоль западного побережья Африки корабли обогнули мыс Доброй Надежды – и угодили прямиком в бурю, которая ломала мачты и корежила рули. Путешественники выжили, но столкнулись с еще более серьезными неприятностями в Момбасе. Этот город располагался на острове в Индийском океане – который португальцы называли Варварским заливом, – точно напротив, если смотреть по карте, от индийских портов. Сегодня это второй по величине город Кении. Тогда же Момбаса была крупнейшим поселением Восточной Африки и принадлежала арабским купцам. Шейх, управлявший Момбасой, обитал во дворце внутри городских стен, с садами и фонтанами. Остальной город представлял собой лабиринт улочек, настолько узких, что на них едва могли разойтись два человека. Балконы нависали над улицами, будто потолок. Перец был не единственным источником дохода – местные также пополняли свои кошельки работорговлей. Шейх регулярно отправлял своих воинов в набег и на материк и продавал захваченных рабов на базарах Алеппо, Александрии и Каира. Алмейде следовало занять Момбасу, чтобы обезопасить маршрут. Все предприятие зависело от успеха этой затеи. Пока Момбаса не завоевана или хотя бы не нейтрализована, португальским кораблям угрожали нападения пиратов.
Флот Алмейды – королевский флаг реет над мачтами, борта щетинятся пушками – наверняка производил внушительное впечатление. Корабли вошли в бухту, бросили якоря и стали демонстративно готовиться к атаке. Но шейх отказывался вести переговоры. Он был вполне доволен своим бизнесом и не видел причин допускать к тому португальцев. Пушки Алмейды нисколько его не напугали. Несколько лет назад да Гама уже попытался захватить Момбасу, но шейх успешно отразил нападение и даже потопил один корабль неприятеля. Словом, он чувствовал себя в безопасности за крепостными стенами. Из португальской же пушки, поднятой из воды после стычки с да Гамой, арабы выстрелили по флоту Алмейды. Португальцы открыли ответный огонь. Над гаванью загремели залпы, перекрывая крики солдат. Памятуя о неудаче да Гамы, Алмейда доставил к Момбасе достаточно огневой мощи. В городе вспыхнули пожары. Алмейда высадил десант на берег; после столкновения с двумя слонами, которых шейх выпустил на врагов, стало понятно: оборона города изрядно ослаблена и можно приступать к наземной операции. Португальцы высадились следующим утром. Пока основные силы сражались на городских улицах, «диверсионный отряд» Алмейды без труда проник во дворец. Шейх, что называется, подоткнув мантию, бежал со своими воинами в джунгли. Рабы, женщины и дети остались защищать город. Португальцы убивали всех, кого встречали. Довольный результатом, Алмейда поднял красно-белый королевский флаг над дворцом. Бальтазар Шпренгер, один из аугсбургских писцов, возблагодарил Господа. «Произошедшее не могло осуществиться без милости Божией, – писал он. – Когда бы ни Господь, многие бы пали. Мы возобладали, и по всему городу отныне восславляют Вседержителя». Свергнутый шейх предупреждал правителя соседней области: «Великий вождь прибыл с такой силой и в таком гневе, что лишь немногим посчастливилось спастись. В моем городе столь омерзительно воняет мертвечиной, что я не могу вернуться». Португальцев погибло пятеро. Шейх потерял полторы тысячи человек. С тех пор Момбаса больше не угрожала португальским кораблям.
