Глядя в будущее. Автобиография - Буш Джордж
Мы могли с чистым сердцем поблагодарить нашего тренера Этана Аллена. Он всегда работал с прицелом на перспективу. Кроме того, многие из наших игроков прошли войну. И мы знали, что в жизни может произойти много такого, по сравнению с чем проигрыш игры в мяч покажется пустяком. В любом случае, когда мы покидали Каламазу после поражения, мы чувствовали разочарование, но отнюдь не отчаяние.
Из Каламазу я направился прямо домой, чтобы заправить свой "студебеккер", попрощаться с Барбарой и маленьким Джорджем и начать далекий путь в Техас. Выпускная церемония состоялась еще до начала серии бейсбольных встреч, и теперь меня ожидала работа в "Идеко". Направляясь на юг, я остановился посмотреть на игру в Бирмингеме, штат Алабама. "Счастливый ирландец" Фрэнк Куинн был уже здесь, зарабатывая свои деньги игрой за младшую команду "Ред сокс" из Южной лиги.
Я направился в Одессу, штат Техас, рассмотрев и отклонив несколько предложений, хотя в некоторых случаях предлагавшие отклоняли меня.
Одним из вариантов выбора было бы заявление на соискание стипендии имени Родса. Окончив университет с отличием, будучи незаурядным спортсменом и участвуя в разных факультетских делах, я, по мнению моего университетского консультанта, имел хорошие шансы на эту стипендию. Но как ни привлекательна была эта возможность, она означала отсрочку моего вступления в деловой мир. Даже если бы я был принят, для Барбары, маленького Джорджа и меня было невозможно провести год в Англии без дополнительной финансовой помощи. Такими же были перспективы любой аспирантуры.
И опять же, я потерял четыре года на войне. Мне хотелось и мне было нужно вступить в реальный мир, получить работу. Поэтому, как и другие старшекурсники, я начал поиски места. Так, я обратился в компанию "Проктер энд Гэмбл", где проводилась подготовительная программа. Я прошел там собеседование, но дальше дело не пошло.
И тут на горизонте появился Нейл Мэллон и протянул мне руку помощи, причем далеко не впервые. Близкий друг семьи, он был и дядюшкой и отцом-исповедником для всех нас, пока мы подрастали. Вспомнив мой опыт военного времени в Корпус-Кристи, Нейл предложил мне работу. "Что тебе следует сделать, так это отправиться сразу же в Техас на нефтяные промыслы, — сказал он. — Это настоящее место для честолюбивых молодых людей в наше время".
Нейл возглавлял компанию "Дрессер индастриз", дочерней компанией которой была "Идеко" (сокращение от "Интернэшнл деррик энд эквипмент компани"). В этой последней была вакансия стажера в Западном Техасе. Я отправился в главную квартиру "Дрессер", находившуюся в то время в Кливленде, штат Огайо, где Нейл в общих чертах охарактеризовал эту работу. "Ты будешь заниматься оборудованием, — объяснил он. — Жалованье не очень большое, но если хочешь узнать нефтяной бизнес, то это — начало". Он мог бы добавить, что если я действительно хочу, найти в жизни что-то, отличающееся от того, что я уже знал, то Западный Техас был самым подходящим местом.
Направляясь в Техас на своем "студебеккере", все, что я знал о штате, было то, что я видел из кабины самолета "Вулти вайбрейтор" во время своей летной подготовки в военно-морских силах. Это был край пастбищ, то всхолмленный, то равнинный. Сельские районы тогда казались покрытыми кое-где растительностью, но ничего подобного я не увидел, когда ехал по автостраде № 80 в направлении Мидленда — Одессы. Проехав Абилин, дальше можно встретить одну лишь пересохшую траву, торчащие сорняки и очень редкие деревья. Мне раньше казалось (может быть, после фильмов Рэндолфа Скотта), что Абилин был краем животноводства и пастбищ, но было трудно себе представить, как эта голая земля могла прокормить скот или что под слоем засушливой почвы могли скрываться природные ископаемые стоимостью в несколько состояний.
Сразу же за Абилином я подъехал к деревянному ресторану, чтобы заказать свой первый завтрак в техасском стиле. За автостоянкой виднелись плакаты, рекламирующие пиво. Они дополнительно свидетельствовали о том, что Техас находится в другом мире.
"Лоун стар"… "Пёрл"… "Дикси"… "Джэкс"…
Внутри ресторана я пробежал глазами по национальным маркам пива и попросил "Лоун стар" или "Пёрл", чтобы отметить свое прибытие в Техас (но еще не как техасец — это не происходит так легко). Я дочитал меню и выбрал блюдо под названием "Жаренный по-куриному стейк". В столовой военно-морской базы в Корпус-Кристи ничего подобного не подавали, но, после того как я заказал местное пиво, не оставалось другого выбора, как пройти западнотехасским путем до конца.
"Жаренный по-куриному стейк", — сказал я, словно зная, что именно я заказываю. Окажется ли этот стейк поджаренным, как цыпленок, или же цыпленком, зажаренным словно стейк? Официантка кивнула, взяла меню и направилась к кухне. Минут десять спустя она явилась с ответом: это был стейк среднего качества в густом курином соусе. В то время я весил 180 фунтов и был худощавым для своего роста. Калории для меня ничего не значили, и в возрасте двадцати четырех лет я не стал бы беспокоиться по поводу холестерина, если бы знал в 1948 году, что это за штука. Но даже сегодня, при весе 195 фунтов и став почти на 40 лет старше, я считаю "жаренный по-куриному стейк" одним из своих любимейших техасских деликатесов. Единственная разница заключается в том, что я не ем его в обед, если предвидится какая-то послеобеденная физическая работа.
Чуть позже я впервые въехал в Одессу. Это было еще одно откровение из-за разницы между пейзажами, которые я знал, и видами Западного Техаса. Я знал, как выглядят индустриальные города там, на Востоке, но никогда не видел целого города из складских помещений. Когда я направился к складу "Идеко" — маленькому прямоугольному дому под жестяной крышей с погрузочной эстакадой, — я миновал буровые станки вышки, подъемные лебедки; ряды за рядами буровых труб, кожухов и тюбингов; штабеля — ярус на ярусе — бурильных инструментов. Тогда я, конечно, не знал, как они называются. Но я выучил это в течение нескольких дней.
Об этом хорошо позаботился мой напарник Хью Эванс.
Барбара и юный Джордж прибыли в Одессу после того, как я нашел, где нам жить: самый заурядный домишко на 7-й Восточной улице с временной перегородкой посередине, разделившей его на две квартиры. У нас была спальня, маленькая кухня и одна на две квартиры ванная комната. Старая, протекающая оконная рама, погнувшаяся от западнотехасских пылевых бурь, жаркими летними ночами пропускала в спальню холодный воздух.
Хотя рама и скрипела, она не заглушала голоса по другую сторону перегородки. Наши соседи — мать с дочерью — принимали каждый вечер целую вереницу гостей мужского пола. На две наших квартиры приходился один из немногих внутренних туалетов на 7-й Восточной улице, и гости непрестанно занимали его от вечерних сумерек до рассвета.
Через дом от нас жила пара из Оклахомы, Джек и Валта Ри Касселманы, а через немощеную улицу — Отис Миллер, урожденный техасец, который в течение месяца терпеливо слушал, как его новые соседи с Востока неправильно произносят его имя, называя его "О-тис", хотя на самом деле следовало произносить "А-тис". Это был наш первый урок техасской фонетики, но последовали и другие, когда я стал посещать ближайшие нефтяные прииски, проезжая через множество небольших техасских поселков.
Летние месяцы миновали, и дневная температура упала, принеся "сезон" — не просто осень, а нечто такое, что в Техасе стояло в одном ряду (если не выше) с ценами на нефть и было главной темой разговоров за утренним кофе в столовой "Идеко".
Барбара и я были спортивными болельщиками, но мы никогда не видели ничего подобного футбольной горячке, которая охватывала Техас с сентября по конец ноября. Когда одесская команда "Бронко" играла в Абилине, Сан-Анджело или Мидленде, особенно в Мидленде, было бессмысленно пытаться говорить о чем-либо другом за 24 часа до или после игры.
