Сергей Кузнецов - Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари
В 1808 и 1809 годах, Есаков безуспешно участвовал в конкурсе на получение золотой медали в Академии художеств. Во второй раз, когда следовало «представить водопад в гористых местах», он получил награду второго достоинства. Тогда же, в 1809 году, Ермолая Ивановича было оставили при Академии еще на три года для совершенствования своего мастерства. Однако 5 марта 1810 года художника исключили из списков, как «приискавшего ныне выгодное себе место».[268] Можно предположить, что Есаков удостоился звания рисовальщика (учителя рисования) при графе Павле Александровиче. Эта дата совпадает с его отъездом на турецкую войну (вскоре появилась картина «Русский лагерь под Силистрией в 1810 году во время войны с Турцией») и с началом обучения рисованию детей Строгонова.
Образец творчества С. Лукина. Дом графини С.В. Строгоновой в Городне
В 1819 году именно Есакову поручается создание отчетного альбома, состоявшего из 12 листов и созданного отчасти по типу знаменитых «Red book» Хэмфри Рептона (1752–1818, Repton), но имевшего важное отличие. Для англичанина книга, получившая свое название по цвету переплета из красного сафьяна, была «know how» — средством привлечь потенциального заказчика путем демонстрации совмещенных видов преобразованной на бумаге местности.
Русский художник в наиболее выигрышном листе продемонстрировал уже достигнутый успех, дважды, путем устройства особого клапана, показав вид на марьинский дом от Искусственной руины в 1814 и 1819 годах. Правда, следует настаивать на том, что второй вид Есаков заимствовал из проекта Колодина, который еще не был реализован.
Визитная карточка Рептона
Строгоновскую книгу уместнее назвать «мраморной», ибо сам картон имитировал красивый камень; переплет, уголки и табличка для названия «Марьинские виды. № 5» были исполнены из светло-коричневой кожи. На нескольких больших листах Есаков показал различные уголки преобразованного имения.
В связи с Есаковым следует хотя бы несколько слов сказать обо всех так называемых марьинских альбомах, на которые я уже неоднократно ссылался. Некогда, вероятнее всего, на рубеже 1830-1840-х годов и, скорее всего, по заказу графини С.В. Строгоновой, многочисленные планы, проекты, относящиеся к строительству Строгоновых не только в Марьине, но и в других местах окрестностей Санкт-Петербурга, и в самой столице Российской империи, было решено собрать. Весь материал поместили в десять большого формата альбомов, идентичного оформления и с номерами, системы в которых не просматривается. Хотя собрания имеют названия, внутри листы наклеены без внутренней логики и не содержат каких-либо комментариев. Вся эта работа выполнялась в Марьино, что и дало название памятнику. Если смотреть на вопрос шире, то к марьинским альбомам можно отнести и другие владельческие собрания более традиционного размера.
Кроме своей миссии летописца, Есаков, как уже упоминалось, обучал детей графини Софьи Владимировны рисованию и закончил свои уроки в 1819 году. Этот год я определяю, как рубеж между первой и второй историей Марьино при Строгоновой. Но продолжал посещать имение и позже. Так, в 1823 году Есаков нарисовал кормилицу на фоне марьинского пейзажа, а в 1827 году, используя прежние наброски, исполнил альбом путешествия 1817 года.
Вероятно, десять лет, минувшие с момента трагических событий, оказались достаточными для залечивания хотя бы в какой-то степени душевной травмы графини. Есаков пытался также найти себя в изданиях Общества поощрения художников, а затем, видимо, отчаявшись добиться успеха, перешел на службу в Придворную певческую капеллу. Там до самой смерти, последовавшей в 1840 году, «живописец Марьина» занимался преподаванием словесности и занимал место гувернера малолетних певчих.[269]
«Книга Есакова» показывает грандиозность исполненных работ, но не называет имя руководителя. Он должен был появиться еще в 1813 году. Ни Колодин, ни Мейер не относились к числу паркостроителей, а между тем следует настаивать, что именно подобная деятельность, наряду с лесоразведением, являлась основной в Марьино. Был ли таким человеком шотландец А. Менелас, земляк Рептона? Адам Адамович, как прозвали Менеласа в России, прибыв туда в 1784 году, некоторое время работал у Чарльза Камерона, а затем, как уже говорилось, стал помощником H.A. Львова. Роль Менеласа в обустройстве Марьино столь же загадочна, как шотландский период его биографии и степень влияния на творчество H.A. Львова.
Точно известно, что Менелас достаточно регулярно появлялся в Марьино только в 1816–1818 годах. Тем не менее самые разные проекты: первоначальный план усадьбы, землебитное строительство и школа, парки, наконец, казалось бы, отсылают к нему и заставляют предполагать более раннее появление, чем принято думать. К примеру, мы обладаем недатированным и неподписанным планом восточной части английского парка, с врисованными в него контурами дома в варианте 1813 года. Наличие этого листа, на мой взгляд, показывает колебания между сохранением центральной оси пересечения парка и более свободной композицией с прудами, которая впоследствии возобладала. Это размышления паркостроителя, участвовавшего в работе с первых дней.
В упомянутой уже выше практической школе в Тярлеве, созданной при участии H.A. Львова и А. Самборского, автора «Практического земледелия, собранного из английских писателей» (СПб., 1781), Менелас вел курсы архитектуры и сельской механики.[270] С 1818 года он занимался парком в Царском Селе, где устроил водопады у Большого пруда, напоминающие марьинский. Вероятно, он же устроил систему прудов и в описываемой усадьбе, куда, как достоверно известно, он вновь приезжал и в 1820-е годы. В результате, представляется, что шотландец сделал в Марьино больше, чем принято считать, или, по крайней мере, был консультантом влиятельной графини на протяжении многих лет, она могла рекомендовать его императору Александру I.
Вода пришла в английский парк благодаря… землемеру, которого Бог послал Строгоновым — при отсутствии фактов трудно иначе трактовать его появление в доме у Полицейского моста.
Александр Иванович Зандрок, как звали его в России, появился в Строгоновском доме в начале весны 1817 года. При своем представлении землемер сообщил, что служит в Ведомстве лесного департамента и представляет свои услуги. Граф П. А. Строгонов засомневался в возможностях пришедшего господина, поскольку ставил свое имение выше других. Он считал, что «по обширности лесных дач и по некоторым особенным обстоятельствам местного их положения» Марьино «требует весьма опытного и знающего человека».[271] Однако необходимые рекомендации были предоставлены, и вскоре Зандрок сделался весьма полезным человеком для владельцев. Он не только составил записку о состоянии хозяйства, но и нашел подрядчика на рытье Большого канала, от Жаровского озера до Поваренного ручья, протяженностью 3000 саженей.
