Лев Лурье - Лаврентий Берия. Кровавый прагматик
Пользуюсь случаем, чтобы передать Вам, товарищ Ранкович, большой привет от товарища Берии, который хорошо помнит Вас. Товарищ Берия поручил мне сообщить лично Вам строго конфиденциально, что он и его друзья стоят за необходимость коренного пересмотра и улучшения взаимоотношений обеих стран.
В связи с этим товарищ Берия просил Вас лично информировать об этом товарища Тито, и если Вы и товарищ Тито разделяете эту точку зрения, то было бы целесообразно организовать конфиденциальную встречу особо на то уполномоченных лиц. Встречу можно было бы провести в Москве, но если вы считаете это почему-либо неприемлемым, то и в Белграде.
Товарищ Берия выразил уверенность в том, что об этом разговоре, кроме Вас и товарища Тито, никому не станет известно.
По поводу этого письма Молотов на пленуме сказал:
Мы хотим нормализации отношений и мы письменно сформулировали в ЦК, как мы относимся к Югославии в настоящее время. Ясно, что если в лоб не удалось, мы решили взять другим. Надо установить с Югославией такие же отношения, как и с другими буржуазными государствами: послы, обмен телеграммами, деловые встречи и прочее…
А это что такое? Пользуюсь случаем, чтобы передать Вам, товарищ Ранкович, большой привет от товарища Берия, информировать товарища Тито и т. д. Первое, что мы должны для себя сказать: Берия – агент, классовый враг.
Конечно, позиция Молотова противоречила точке зрения и других членов Президиума, прежде всего Хрущева. Он считал Тито товарищем и много раз будет встречаться с руководителем Югославии.
До строительства Берлинской стены из Восточной Германии в Западную шел постоянный поток перебежчиков. По словам Вячеслава Молотова, «из Восточной Германии за два с четвертью года бежало полмиллиона человек». Недовольство населения, грозившее вылиться в восстание, было настолько очевидно, что советское руководство вызвало к себе вождей ГДР Вальтера Ульбрихта и Вильгельма Пика и приказало им умерить темпы индустриализации и коллективизации. Лаврентий Павлович лично неоднократно бывал в Германии, как мы уже писали, там располагался «Висмут» – крупнейшее предприятие по добыче урана для советской атомной программы, и знал положение дел лучше остальных членов коллективного руководства.
Предложения Берии по Германии были куда более радикальные, чем у его товарищей по Президиуму ЦК. Он хотел объединить Германию, вывести оттуда и западные войска, и советские. И создать нейтральное буферное дружественное государство вроде Финляндии и Австрии. Если бы план Берии был принят, это резко снизило бы напряжение в отношениях с Западом, и все те плоды сотрудничества с Германией, которые СССР стал получать с 1970-х годов, появились бы раньше. Не надо было бы строить Берлинскую стену и держать в ГДР Западную группу войск.
Интересно, что столь радикальная идея, возможно, впервые возникла даже не у Берии, а у Сталина. Осведомленный руководитель разведки Павел Судоплатов в своей книге писал:
В 1951 году Сталин предложил идею создания единой Германии с учетом интересов Советского Союза. Игнатьев еще до смерти Сталина утвердил специальный зондажный вопросник наших спецслужб за рубежом по этой проблеме. Перед самым Первомаем 1953 года Берия поручил мне подготовить секретные разведывательные мероприятия для зондирования возможности воссоединения Германии. Он сказал мне, что нейтральная объединенная Германия с коалиционным правительством укрепит наше положение в мире… Это означало бы уступки с нашей стороны, но проблема могла быть решена путем выплаты нам компенсации. Берия предупредил меня, что этот план является сверхсекретным, и аппарат Молотова, как и все Министерство иностранных дел, подключится к делу лишь на втором этапе, когда начнутся переговоры. Но Берия сказал: нам вообще не нужна постоянно нестабильная социалистическая Германия, существование которой целиком зависит от поддержки Советского Союза.
Молотов резко возражал, и вскоре была создана комиссия в составе Берии, Маленкова и Молотова для выработки политической линии по германскому вопросу. Комиссия должна была подготовить условия соглашения объединения Германии с учетом продления на 10 лет срока выплаты репараций в виде оборудования для восстановления промышленности и строительства автомобильных и железных дорог в СССР, что позволило бы нам решить транспортные проблемы и в случае войны быстро перебрасывать войска в Европу. Репарации составляли примерно 10 миллиардов долларов.
Существует мнение, что начинание Берии спровоцировало восстание в Берлине 17 июня 1953 года и что якобы Лаврентий Павлович был послан в Германию исправлять свои ошибки. Это абсолютно не соответствует действительности. Инициатива Берии была сугубо секретна. Раскол в руководстве ГДР произошел после критики Ульбрихта из Кремля. И наконец, Берия не был во время восстания в Берлине. Разбираться с бунтующими немцами туда послали Богдана Кобулова.
Внешняя политика – прерогатива Молотова, оборона – Булганина, а Берия дает своему аппарату приказ собирать материалы об обороноспособности, в частности очень конкретно: способны ли наши вооруженные силы противостоять американским? Он подыскивает себе в секретариат и в помощники специалистов по сельскому хозяйству. Но ведь есть кому, кроме него, в Президиуме ЦК заниматься сельским хозяйством…
Берия задумывает не одну радикальную реформу. За короткие сроки он начинает колоссальную перестройку на много лет вперед. Берия гораздо решительнее Хрущева и Горбачева. Он верит не в партийные догмы, а в здравый смысл, действует, как всегда, рационально и не замечает, что рушит основы сталинской системы. Он больше технократ, чем политик, и не понимает, что своими действиями подписывает себе смертный приговор. Что товарищи по Президиуму, испугавшись, кстати небезосновательно, за свою власть и власть партии, его остановят.
Невероятная активность Берии пугает его соратников по коллективному руководству. Они не хотят быть пешками в чужой игре. Более того, Берия откровенно хамит, поучает своих коллег, часто даже в присутствии подчиненных. Свидетелем таких разговоров стал Павел Судоплатов. Он вспоминал:
В апреле 1953 года в поведении Берии я стал замечать некоторые перемены: разговаривая по телефону в моем присутствии (а иногда и еще нескольких старших офицеров госбезопасности) с Маленковым, Булганиным и Хрущевым, он открыто критиковал членов Президиума ЦК партии, обращался к ним фамильярно, на «ты». Однажды, зайдя в кабинет к Берии, я услышал, как он спорит по телефону с Хрущевым: послушай, ты сам просил меня найти способ ликвидировать Бандеру, а сейчас ваш ЦК препятствует назначению в МВД компетентных работников, профессионалов по борьбе с национализмом. Развязный тон Берии в общении с Хрущевым озадачивал меня: ведь раньше он никогда не позволял себе такую вольность, когда рядом были его подчиненные.
