Александр Дугин - Украина: моя война. Геополитический дневник
Ему было 32 года. Осталась мать. Соболезнование ей и сердечная благодарность за то, что родила и воспитала такого сына. Он воспринял евразийские идеи всерьез с ранней юности. Пришел в Движение и стал его активным членом. Он с первых дней включился в спасение Донбасса, помог Губаревым и при первой возможности ринулся в Донецк отстаивать новое Государство, защищать его и строить. Он был инициатором создания в Донецке филиала Изборского клуба. Готовил повестку дня его заседаний.
Кто убил Александра — сейчас выясняется. Но очень неприятная деталь: бесноватые сторонники Кургиняна, работающего, как сейчас выясняется, на олигархов, ЮКОС и Израиль, объявили Сашу Проселкова «главным врагом» после того, как он вместе с Губаревым не позволил безнаказанно очернять русского героя Игоря Стрелкова. Кургинян перешел черту: идеологическая полемика одно дело, физическое уничтожение русских патриотов — другое.
Кому-то очень мешают русские герои Новороссии, неподкупные, идейные, бесстрашные, готовые отдать жизнь за Великую Россию и отдающие ее, свою молодую полную сил жизнь. Не хочется верить, что измена могла зайти так далеко. Но это мы так не оставим. И враги, где бы они ни были — среди карателей «нацгвардии» или, что намного хуже, среди «своих», — будут выявлены и уничтожены. По законам военного времени.
Идеи только тогда имеют значение, когда за них люди готовы умирать. Значит, идеи настоящие и люди настоящие. Саша был настоящим. Настоящим русским. И я нисколько не сомневаюсь, что на его место придут сотни таких, как он. И вместе мы стяжаем нашу Победу. Русскую Победу. Но наверное, я не прав… Таких, как он, больше не будет. Будут другие герои, по-своему прекрасные, сильные и мужественные. Но не такие, как он.
Хочется спросить его теперь: а есть ли там, Саша, на том свете Россия? И какая она — вечная наша Родина? Ведь ее не может не быть и здесь и по ту сторону. Без нее вообще ничего не имело бы смысла. А с ней имеет все. И жизнь и смерть.
Царство Небесное убиенному Рабу Твоему, Господи, Александру.
1 августа 2014 в 2:12
Русская партия и эпилог мерцания
Сегодня политическая картина в России не сводится к дихотомии: за Путина vs против Путина. Это более не является главным признаком. Гораздо важнее, чем это, сегодня: за Новороссию vs против Новороссии. Вот это принципиально. Позиция тех, кто продолжает настаивать на Путин / не Путин, утрачивает постепенно смысл.
Путин одновременно и Крым, и колебания (мягко скажем) по Донбассу. Он — это и Глазьев, и Кудрин; и Рагозин, и Сурков; и Сечин, и Дворкович. Он сочетает в себе противоположности, которые больше не могут жить вместе. Нельзя одновременно вводить и не вводить войска. Нельзя одновременно сливать и спасать. Эта платформа (чистый конформизм) сегодня стала слишком узкой.
При этом Путин, я убежден, никогда не сделает выбора ни в одну, ни в другую сторону. Этот момент ушел. Отныне он будет только мерцать (как, впрочем, и раньше) — солнечный/лунный, солнечный/лунный, лунный/лунный/солнечный, лунный/лунный/лунный и, когда всем уже кажется, что теперь лунный в периоде, внезапно снова солнечный и… снова лунный/лунный, и опять солнечный/солнечный, и снова лунный/лунный/лунный/ лунный… До какого-то момента еще можно было допускать, что у Путина есть одна идентичность, но его окружение его обманывает, а нами правит. Но постепенно природу мерцания скрыть становится невозможно. Одно ясно: когда кажется, что вот-вот — и предательство будет очевидно — раз, а вот и не предательство. И наоборот: вот-вот засияет Русский Мир, но нет… снова не тут-то было… Начнутся уступки и торги по газу… И так будет всегда.
Что ж, те, кто думал, что не всегда, разочарованы: Путин неопределим и загадочен, каждое следующее его действие дезавуирует сказанные только что слова, а каждое следующее слово идет в прямом, но мягком, успокаивающем диссонансе с только что совершенным действием. Противоположности комфортно (видимо) сочетаются в самом Путине. Но перед лицом прямого и назойливого вызова — от лица Киева/Вашингтона эта стратегия в какой-то момент перестала действовать. Оттуда исходит луч — луч ненависти, смерти, убийства. И он не мерцает. Мы в силе — удается его отразить, но стоит только взяться за свое (переговоры, международное право и т. д.) — он бьет в открывшуюся щель с бешеной мощью.
Это драматически видно в кровавой ритмике Новороссии. И строго то же самое — внутри самой России. Шаг к Народу, шаг к элите, потом еще шаг к элите, затем еще, и… снова к Народу…
Никакой политологической модели в условиях доминации такого алеаторного кода не построишь: это так же непредсказуемо, как атональная музыка Штокхаузена, — каждая следующая нота, каждый звук никак не вытекают из предыдущих. Нарратив разорван. Тем самым достигнута чистая спонтанность постмодерна. И те, кто за Путина любой ценой и всегда, вынуждены также членить дискурс на микровысказывания, не вписывающиеся ни в какую структуру. За Крым, Русскую Весну и «вежливых людей», и против националистов Донбасса, сепаратистов и, главное, «не вводить» «вежливых людей». В чем разница между Крымом и Донбассом? Во всем, глубокомысленно отвечают те, кто «любой ценой» и высокомерно плюют в тебя, не слушая возражений. Против Путина принципиально можно быть и Макаревичу, и разочаровавшемуся патриоту, вернувшемуся в Россию из Славянска и вызванному в ФСБ для отчета, что он делал на территории суверенного соседнего Государства. Что тоже ничего не говорит о политическом содержании. Либералы ненавидят Путина за Крым и презирают за колебания в Новороссии.
Получается как притча о половине стакана. Но тщетны надежды тех, кто полагает, что в один момент капля, одна золотая акция перевесит и он станет либо на 51 % полный, либо на 51 % все-таки пустой. Не выйдет, дает понять президент, стакан запаян. Ни долить в него, ни отлить не получится. Запаяно — и все. Это вечные полстакана — строго 50 на 50 %. И пустоты и заполненности распределяются между собой в стохастическом порядке — половина клавиш на рояле работает, а половина нет, — и ты никогда не знаешь, какие точно работают, а какие нет — в этом правило игры, а теперь мы бы хотели услышать Шопена. На полурояле.
Может быть, кому-то это еще не надоело. Допускаю. Но когда перед глазами трупы русских воинов, стариков, детей, женщин, Мадонны из Горловки или несчастных расстрелянных стариков из дома престарелых Донецка — эта увлекательная в других обстоятельствах (для кого-то) додекафоническая пьеса перестает впечатлять. 14 лет ожидания развязки — и мы понимаем по их истечении, что в этой пьесе развязки вообще не предусмотрено, предусмотрено только ожидание…
