Иван Осадчий - Мы родом из СССР. Книга 2. В радостях и тревогах…
Далее В. И. Воротников замечает: „Я подготовил выступление, но выступать не стал. Осмысливая еще раз доклад, слушая выступления, все в большей степени стал сомневаться в правильности принятого нами решения, в столь сложной социально-экономической и политической ситуации идти на такие коренные политические реформы. Ведь это… может вздыбить страну, народ… Хотя, может, я и не прав.
…Прошло три с лишним года с момента начала перестройки, а где обещанное благополучие? Горбачев стал нервничать, искать выход. И нашел. (Или ему „подбросили“?) Форсировать реформу политической системы… Это был рискованный, ошибочный и, как вскоре оказалось, гибельный путь не только для экономики, но и для всей общественно-политической системы…“
В. И. Воротников дает оценку обсуждения доклада: „Подавляющее большинство ораторов говорили по делу. Эмоционально, горячо, заинтересованно. Звучали нелицеприятные слова, несогласие по принципиальным вопросам, выдвинутым докладчиком, резкая критика руководства партии и страны, звучало недоумение: чем вызвана такая поспешность, скоропалительность в принятии до конца не продуманных, не проработанных политических решений.
Говорили, что доклад грешит чрезмерно революционной фразой. Преодолеть все „одним махом“ невозможно. Необходимо разобраться в принципиальном вопросе – какой социализм мы предлагаем?“
В выступлениях звучала озабоченность разрастанием в ряде регионов страны экстремизма и национализма в их худшем проявлении. Шла речь о неправомерности отрывать политическую реформу от экономических преобразований. Доклад ставит политическую телегу впереди экономической лошади…
Были претензии к тому, что в докладе звучит менторский тон, назидательность. Это недопустимо, если мы всерьез говорим о демократизме.
Горбачев реагировал на критику и замечания нервно, перебивал репликами. Считал главным включить в действие массы.
Ораторов было много. Несмотря на обилие критических замечаний, звучало согласие с основными положениями доклада. И резолюции тоже приняли в горбачевском духе…
* * *…Как показала практика политическая реформа действительно „включила массы“, но не в экономические преобразования, а в политическую борьбу, в противостояние, привела к резкой политизации общества, отвлекла людей от решений конкретных экономических задач». (В. И. Воротников. А было это так… Из дневника члена Политбюро ЦК КПСС. М. 2003, с. 249, 250–252).
21 июля 1988 года на заседании Политбюро обсуждались некоторые вопросы реализации решений XIX Всесоюзной конференции КПСС.
Речь шла об отчетах и выборах во всех звеньях партии, о завершении перестройки партийного аппарата до конца 1988 года. Затем Горбачев высказал предложения по практической реализации реформы политической системы.
На том же заседании был обсужден (в который раз?) вопрос о мерах по развитию и углублению радикальной экономической реформы и устранению недостатков, выявленных в ходе ее осуществления.
Реформы… реформы… реформы… углубления, расширения, ускорения. Было от чего «схватиться за голову». Тем временем дела шли всё хуже и хуже. Обстановка в стране становилась всё тревожнее, всё напряженнее…
Политическую реформу решили проводить одновременно с перестройкой, реформированием партии. Этим основательно ослабили «основной организационный стержень политической реформы – партию и ее кадры… подорвали ее авторитет и роль в судьбах социализма, Советского государства».
Трудно не согласиться с выводом, сделанным В. И. Воротниковым: «Это была либо трагическая ошибка, либо умело найденная болевая точка для удара по общественно-политическому строю».
Да и в целом страна, народ находились в это время в состоянии нарастающего недовольства, неудовлетворенности, нестабильности. В дальнейшем поспешное вовлечение огромной массы людей в политические процессы, связанные с подготовкой и проведением выборов в начале 1989 года, только еще больше усложнило обстановку. Реформа политической системы отодвинула в сторону все дела. И главное – экономику. Организационные проблемы, связанные с реформой, вышли из-под контроля партии.
Политические страсти, стихийность, митинговщина охватили людей. В шуме и треске общих критических разглагольствований, призывов, деклараций тонули трезвые, рассудительные голоса. Трибуны собраний, митингов, места на радио и телевидении были безропотно отданы в руки экстремистов, радикалов, различных «народных фронтов», которые под лозунгами перестройки, реформ протаскивали свои идеи, добивались своих антисоциалистических целей…
Почему все это происходило в недавно еще монолитной, всемогущей партии?
В. И. Воротников дает бесспорный ответ на этот вопрос: «Коммунисты еще не отвыкли от единодушного отклика на призыв партии. Если говорит Генеральный секретарь, предлагает Политбюро, пленум ЦК, то, наверное, они все продумали, не хотят же они худшего для народа…»
Но «архитекторы перестройки» меньше всего думали о народе. Ренегаты-предатели осознанно шли по пути «отказа от первоначальных идей перестройки», от всех своих многочисленных заявлений и клятв в верности социализму, Ленину, Октябрьской революции. Социалистическая перестройка под «руководством» Горбачева трансформировалась в свою противоположность… (В. И. Воротников. «А было это так…» Из дневника члена Политбюро ЦК КПСС. М. 2003, с. 252, 253–254).
28 июля 1988 года Политбюро обсуждало вопросы предстоящего Пленума ЦК «О практической реализации решений XIX Всесоюзной партконференции». Были высказаны замечания и предложения по поводу «реформ по всему фронту»: «Стоит ли развертывать реорганизацию в партии одновременно с реформами государства, политической системы? Это создает организационные трудности…»
Обстановка в сельском хозяйстве страны ухудшается, а об этом молчим, что рождает неоправданные успокоения.
…Все завязли в дискуссиях.
Н. И. Рыжков поднял вопрос о необходимости защиты органов управления: «Идет волна нападок. Авторитет министров надо укреплять, нельзя их постоянно одергивать, поучать, иначе как им работать!»
В. И. Воротников поддержал Н. И. Рыжкова: «Он прав, то же происходит и в областях. Секретари обкомов испытывают грубый нажим со стороны прессы».
«Наши призывы, – замечает В. И. Воротников в дневнике, – вызвали резкую отрицательную реакцию Горбачева: „Это попытка снизить критический накал, пресса права…“»
