Валерий Золотухин - Таганский дневник. Кн. 2
Воскресенье
Интервью с Дарьей приведет к скандалу, катастрофе. Ну, туда нам всем и дорога!
«Не лжет только фантазия».
27 января 1997Понедельник
Помогла мне Асламова освободиться от Ирбис, вернее, не от Ирбис, Ирбис — это мой сконструированный, сфантазированный образ, придуманное существо…
9 февраля 1997Суббота. Академическая
В среду Филатову сделали операцию. Удалили почку. Господи! Спаси и сохрани его. Бедный Леня! Что делать? Как жить, чем поддерживать интерес к жизни?
14 февраля 1997Пятница
Встретил Е. Стишову. Она тут на кинофоруме.
— Какая Нинке судьба выпала! Ведь он давно уже болеет… Две почки удалили? Это что же, он привязан к машине? С его сосудами мозга… и вообще сосудами…
— Нинка надеется, он закончит «Три апельсина».
16 февраля 1997Воскресенье
«Спиной к спине — лица не увидать».
Повертывайся, кукла!
Я — выпукл, ты — впукла.
18 февраля 1997Вторник
Мне отчетливо вспомнилась нынче под утро Вена. Как мы шли всем театром по ее музейным улицам и переулкам в какой-то дворец-музей. Мы с шефом шли впереди, и он громко, часто останавливаясь и впиваясь, жестикулируя и пр., рассказывал мне про Живаго — он репетировал со мной роль… Он вспоминал, как то же самое на улицах Парижа и Будапешта он проделывал с Володей над «Гамлетом»… Какое было у него потрясающее вдохновение, какая энергия… Сзади шла с молодежью Катерина… И что творилось со мной… Меня распирала, пьянила радость… и страх… Но, кажется, это было уже после премьеры…
19 февраля 1997Среда, мой день. Дрезден
Вчера мы ездили на Бренера с Никитой в Эберсвальд, где с 1945 по 1948 год жил маленький Володя с отцом майором и т. Женей. Шел дождь, но мы с энтузиазмом исследователей — Никита чем-то напоминал Паганеля — фотографировали дома и перекрестки. В одном из этих домов…
И кинотеатр, и улицу Марианвельдерштрассе, по которой бегал 7-8-9-летний Высоцкий.
Много рассказов Никиты о деде, о бабе Нине, об Аркадии, который стал собственником, бюргером — строит дом в Тарусе, за который уже сейчас дают 60–70 тыс. долларов, иностранная машина… «А мы с Анькой бедные родственники — ни кола ни двора, кроме многочисленной родни Аньки…»
21 февраля 1997Пятница. Нюрнберг, отель «Атриум», № 225
«Прожить скорее день, чтоб его записать». Это Венька про меня.
22 февраля 1997Суббота
Нынче выступление в синагоге. Театр — римский Колизей на 8 тысяч зрителей, открыт 22 июня 1935 г. — ошеломил до дрожи. На какое господство замахивался Адольф! А открыл театр Геббельс. В университете этого городка учился Мандельштам. Здесь гулял Гете. Аксенова настаивает, чтоб я начал «Фауста» писать.
26 февраля 1997Среда. Гамбург
Венька — вот принцип и манера жить! — разговаривает при мне с послом: «Юрочка, ну ты же умница… Послушай меня, Юрочка, скажи своему секретарю, чтоб перезвонил по этому телефону, на х… мне тратить свои деньги… За счет Советского Союза поговорим… Выступление вечером… Собери своих, кого ты хочешь… Машина?.. у нас «джип» серебристый… Юрочка! Две квартиры для гостей и дай кого-нибудь, кто гениально знает Париж… Никите… мы двое дядек с Золотухиным… как бы опекаем его… Город его отца надо ему показать в лучшем виде… Юра! Ты меня понял? До встречи…»
Он ни разу посла не назвал по имени-отчеству… Присутствовали при разговоре Ян и я. Зачем? Показать: вот, мол, и мы не лыком… С послом, посланником на «ты»… Телефон ведь и прослушиваться может… Я понимаю, что посол — живой человек и выпить может… И все-таки… Нет, это стиль… И тут прежде всего к себе — «позорно, ничего не знача…» А что, собственно, он или я должны значить?! Ну ведь артисты — люди сомнительные, писатели так себе, для разговора. «Тендряков читающий был человек… а Распутин — темный…» Откуда такое убеждение?.. Воистину права Глаша: «Если взять себя за точку отсчета, можно легко со всеми расправиться, всех к себе приравнять и… мысль понятна, можно не продолжать…»
Мы с Никитой у Аллы с Сашей. Никита спит богатырским сном. Вчера он целый день за рулем, и выпили они с Сашей достаточно… Алла — немка из переселенцев. Сестра ее старшая Женя (не самая старшая, с 1945 г.) родилась на Алтае, недалеко от Змеиногорска. А в Бремене подошла ко мне женщина — сестра Лизы Ремхе, с которой я учился в одном классе. Лиза на концерте не была, живет 100 км от Бремена. Так сужается мир. Эта поездка вообще сказочная: очнешься от сна на заднем сиденье «джипа» — за рулем Высоцкий, рядом Смехов. Так было на перевале… Только потом соображаешь, что это Никита… и ты — дед.
28 февраля 1997Пятница. Париж
В церкви на улице Рю Кримэ отпевают Синявского, автора одной из моих любимых книг «Прогулки с Пушкиным». Но надо было ехать на метро, без знания языка к 9 утра… Господи! Царство ему небесное и пухом земля.
1 марта 1997Суббота
Розанова Мария на похоронах — ни слезинки в глазу. Вознесенский прилетел с авоськой переделкинской земли. Прилетел специально… А я?!
Тамара:
— Ты был на похоронах?!
— Очень рано была панихида…
— А-а… Ну, понятно… — В интонации глубокий упрек.
2 марта 1997Воскресенье
«Ведь если можно с кем-то жизнь делить, то кто же с нами нашу смерть разделит?»
Вместе с моими книгами, которые мы взяли у Наташи Собри, а потом две пачки и 10 штук у Алика в «Русском магазине» Струве, Никита дал мне 15 штук сборников Бродского… со стихами «Письма римскому другу». И как полемику мою внутреннюю с Кушнером, который как-то безапелляционно и специально заявил: дескать, Иосиф не был христианствующим человеком, верящим в божественность Христа (за точность цитаты не ручаюсь, но он это как-то неприятно подчеркнул), в этом сборнике, в предисловии Владимира Уфлянда, я читаю: «Каждый год Иосиф Бродский обязательно пишет стихотворение только на Рождество. Возможно, будет и сборник рождественских стихов». Тогда зачем? Зачем он пишет? Вера — дело личное и Кушнера не касающееся. Не дано ему знать, что в душе и сердце — как Бог вел Иосифа. Не надо приписывать, навязывать, но и безоговорочно заявлять «он не был христианствующим человеком» не надо, я бы не стал… На мне Никитин крест серебряный. Хотел напомнить ему да забыл.
21 марта 1997Пятница. Академическая
Сегодня день премьеры моего «Павла I». 21 марта 1992 года с перепугу я сыграл моего императора, спасителя моего в этом театральном содоме-дерьме-разделе-расколе. Пять лет, уже пять лет прошло, пронеслось, и ничего не изменилось, кроме того, что… родилась у меня внучка Олька, прибавились болезни… Да нет, был «Живаго», были Греция, Турция… Господи! Была любовь и муки. Благодарю Тебя за все это, Господи!
