Юрий Никулин - Почти серьезно...
— Знаю. Мне про это говорил мой Шарик.
(Из тетрадки в клеточку. Май 1962 года)Вернувшись в Москву после гастрольной поездки в Японию, я узнал, что меня разыскивают с «Мосфильма» из группы «Мухтар».
«Мухтар», «Мухтар»… Уж не тот ли это Мухтар — герой повести И. Меттера, опубликованной в журнале «Новый мир»?
Все верно. Оказывается, режиссер Семен Туманов решил эту повесть экранизировать, и писатель Меттер написал сценарий. Встретившись со мной, Туманов спросил:
— Вы любите животных?
— Да, люблю.
— А собаки у вас были?
— Были. — И я рассказал биографию каждой собаки, которая жила в нашем доме. Рассказал и о том, что, когда погибла Малька, мы все переживали, будто умер родной человек.
— А вы повесть «Мухтар» читали?
— Читал.
— Отлично! Тогда нам будет легче говорить. Я хочу, чтобы вы сыграли милиционера Глазычева.
— Глазычева? — Я вспомнил, что по повести Глазычев маленького роста, крепыш, а я совершенно другой. Сказал об этом Туманову.
— Боже мой, какая разница? Да кто знает, как выглядел на самом деле Глазычев? Никто! Каким мы его сделаем, таким его и будут все воспринимать.
— Но я не могу играть милиционера.
— Вы что, не любите милицию?
— Да нет, — ответил я. — Но посудите сами, какое я имею право играть милиционера, если в двух последних фильмах снимался в ролях жуликов?
После долгой беседы мы решили все-таки сделать кинопробы. И договорились, если, увидев себя на экране, я поверю, что смогу сыграть милиционера, то дам согласие на участие в картине.
ПОРУГАЙТЕ МЕНЯ, И Я БУДУ ПЛАКАТЬ
Сегодня на съемке Туманов рассказал анекдот.
Граф говорит дворецкому:
— Завтра, Джеймс, приезжает мать моей Алисы, и я прошу вас отрубить нашей собаке хвост. Я хочу, чтобы ничто в доме не выражало радости по поводу приезда тещи.
(Из тетрадки в клеточку. Ноябрь 1963 года)Для пробы взяли эпизод, когда обворовывается санаторий и Глазычев расспрашивает кладовщицу, как все это произошло. На роль кладовщицы пробовалась прекрасная актриса Екатерина Савинова.
По сценарию кладовщица должна заплакать, и Екатерина меня попросила:
— Юра, чтобы мне быстрее заплакать, пожалуйста, поругайте меня.
— Вы дура, — сказал я, включившись в предложенную игру.
— Нет, этого мало. Скажите мне, что я плохая.
— С чего это вы взяли, что вы плохая? Совсем нет. Вы просто бездарная актриса. Мало того, вы идиотка!
— Что? Я — бездарная? Да как вы смеете! — обидчиво сказала актриса и заплакала.
Туманов дал команду снимать.
С волнением смотрел я пробы на экране. Закончился просмотр, зажгли свет, и Туманов спрашивает:
— Ну, как?
Я подумал: а что, такой милиционер вполне может быть.
Уже много позже я узнал историю моего приглашения на роль. Оказывается, до меня пробовали шесть человек, и одного артиста даже утвердили. Но автор сценария Израиль Меттер случайно увидел в то время фильм «Когда деревья были большими». Моя работа ему понравилась, и он предложил режиссеру мою кандидатуру.
После того как меня утвердили на роль, пошла полным ходом работа. Мне выдали форму. Чтобы почувствовать себя милиционером, я носил ее дома, а иногда и по улицам в ней разгуливал.
Несколько раз я выезжал с милицией на операции, познакомился со многими проводниками розыскных собак. Работники милиции охотно делились своим опытом.
В качестве консультанта фильма пригласили тогда капитана милиции Сергея Подушкина, который занимался со мной так, как будто мне действительно предстояло стать работником милиции.
Я вставал рано утром, надевал милицейскую форму, полушубок и отправлялся в питомник.
Там выпускали из клеток двух собак. Чтобы они ко мне привыкали, я их выгуливал и кормил. После этого уезжал в цирк (шли школьные зимние каникулы) и, отработав три спектакля, снова возвращался в питомник. Так продолжалось более двух недель. Собаки за это время ко мне понемногу привыкли.
Зимнюю натуру выбрали в Кашире. В цирке с трудом, но отпустили меня на четыре месяца для участия в съемках. Тогда я и не предполагал, что работа над фильмом займет целый год.
— Юрий Владимирович, — сказал мне в самом начале работы Туманов, — имейте в виду, вы находитесь в сложном положении.
— А что такое?
— Самое трудное — играть с детьми и животными. Собака на экране всегда получается достоверной и органичной, а вот вам придется попотеть.
Во время наших первых встреч я несколько скептически слушал рассуждения Туманова о том, как мы будем снимать, считая его театральным режиссером. (Туманов с театром не порывал и в кино до «Мухтара» снял единственный фильм «Алешкина любовь», который я считал средним.) Но как только начались съемки, я забыл о своих сомнениях. Семен Ильич мог дать сто очков вперед многим кинозубрам.
150 ТЫСЯЧ СОБАКЕ ПОД ХВОСТ
Сегодня на съемке я рассказал Туманову, как работал у нас в цирке знаменитый в прошлом дрессировщик Борисов. Он вбегал в клетку ко львам, кричал, щелкал бичом, стрелял в воздух из пистолета. Львы рычали, метались по клетке, оскаливали пасти… Публика в страхе замирала.
Как-то после представления я зашел на конюшню и увидел: сидят в клетке львы и едят. К ним входит служитель, спокойно их похлопывает по спинам, что-то говорит. И вообще ведет себя так, будто это не львы, а котята. Я его спрашиваю: «Неужели вы не боитесь?» Он усмехнулся. «А чего их бояться. Я их люблю, и они меня тоже».
(Из тетрадки в клеточку. Январь 1964 года)В Кашире нас поселили в общежитии местного техникума. В первую очередь наметили снимать финал картины, где Глазычев с Мухтаром идут по следу бандита Фролова.
Наши собаки были приучены ко всему: бежать, стоять, сидеть, лежать по команде, бросаться на «преступника», если он замахнется на них ножом. Но когда Байкал с Мухтаром попали на съемочную площадку, когда зажгли осветительные приборы, заработала камера и загудел, поднимая снежную пыль, ветродуй, собаки наотрез отказались сниматься. Они испуганно озирались по сторонам, потом легли на снег и ни за что не хотели сдвинуться с места.
Проводник подбадривал собак, кричал, подкармливал сахаром, но ничего не помогало. К съемкам собаки не были приучены.
Режиссер, оператор, директор картины смотрели на Байкала и Мухтара умоляющими глазами. Проводник растерялся, чувствуя себя виноватым. Но собаки не поддавались. Больше всего они боялись ветродуя. Как только включали ветродуй, у собак от страха прижимались уши.
