Николай Мельниченко - Еще вчера. Часть первая. Я – инженер
Удивительно, сколько в Питере было непристроенных женщин, нуждавшихся хоть в каком-нибудь мужском внимании! Теперь после работы всегда в нашем жилище были две-три женщины, которые на кухне что-то варили для всех, в ванной что-то стирали или мылись. Ужин теперь был всеобщим и ритуальным, все чаще для ликвидации некоторой первоначальной неловкости стало применяться спиртное…
Женщины утром или поздним вечером разбегались по своим домам. На следующий вечер все начиналось сначала, иногда – с частичной заменой участниц… По выходным «тусовка с фуршетом и развлечениями» начиналась почти с утра…
Среда неумолимо засасывала. С грустью я вспоминал наше студенческое общежитие в Киеве, где поздними вечерами все работали, где было по-настоящему весело, а малые дозы спиртного принимались только по большим праздникам.
Я начал «выходить из пула», хотя деваться мне было некуда. Помог Валера Загорский, добрый и деликатный мужик. Как-то незаметно мы поняли, что мы «одной крови». Мы одинаково относились к работе и еще к тысяче вещей.
Горячая дружба Валеры и Попова кончилась внезапно почти анекдотическим случаем. Валера пригласил после работы Попова в полулегальную баньку, которую руководство цеха устроило в одном из подсобных помещений. Попов отказался: у него не было полотенца.
– Ну, как-нибудь поделимся одним моим, – предложил Валера, и Попов принял приглашение. Пошли, помылись, потерли друг другу спины. Валера, как истинный сибиряк, окатил себя ледяным душем. В предбаннике радушный хозяин предложил гостю первым попользоваться единственным полотенцем. Попов (в этом он весь) тщательно и не торопясь протер все части своего тела, в том числе – потайные, всей поверхностью полотенца. Дрожащий от холода хозяин с удивлением, но молча, наблюдал за этой процедурой. Окончательно добило его последнее действо протирания. Попов тщательно серединой полотенца протер себе все до единого промежутки между пальцами ног, принюхиваясь к удаляемым загрязнениям. Деликатный, задубевший после холодного обливания, Валера бросился уже под горячий душ, затем вытерся собственной майкой. Попову он смог только сказать:
– Ты меня не жди: у меня еще много работы…
Полотенце он выбросил вместе с дружбой – раз и навсегда, хотя внешне с Поповым был по-прежнему спокоен и вежлив.
Валера жил в общежитии на улице Шкапина, в еще не очень старом, но уже разрушающемся доме с высокими потолками и снующими по коридору крысами. Его напарник пристроился к женщине и не бывал дома. Перед выходным я перебирался к Валере, чистил и варил картошку. Заранее мы покупали «маленькую» Столичной, селедку, сырки, вареную колбасу. Не торопясь, устраивали «пролетарский ужин», в котором главной закусью после наркомовских ста грамм была картошка с селедкой. На сладкое был неизменный крепкий чай с сырками или колбасой, дополненными черным ржаным (это обязательно!) хлебом. Во время ужина спокойно обсуждали все дела на заводе. Если позволяла погода – немного прогуливались до Балтийского вокзала, затем читали книжки, которых у Валеры набралось изрядно, и ложились спать. Утром, после чайного завтрака, направлялись в центр и долго бродили по улицам, знакомясь с архитектурой, книжными и другими магазинами, кинотеатрами. Иногда посещали детские сеансы, которые были дешевле. Валера в Ленинграде тоже появился недавно, и мы таким образом познавали Великий Город. Один выходной мы решили полностью посвятить Эрмитажу. На четвертом часу головы стали распухшими от впечатлений и уже ничего не воспринимали. Приняли решение: будущие посещения ограничить двумя часами и несколькими залами…
В декабре 1954 года наша внепроизводственная жизнь круто изменилась. В Автове на проспекте Стачек 67 был отстроен огромный дом в виде замкнутого прямоугольника, часть которого была общежитием кораблестроителей. Вдоль длиннющих коридоров располагались комнаты площадью около 15 м2, рассчитанные на четырех человек. Нас, одиночек, живущих в квартирах, переводили туда. Сформировалась четверка нашей комнаты: Попов, Олег Ломакин, я и Павел Смолев, техник из Ждановского завода, проживавший раньше вместе с Поповым. Вообще у Павки родители жили в Гатчине, но ему дали общежитие, чтобы ценный кадр не тратил 4 часа ежедневно на поездки домой.
У нашей четверки, наученной предыдущим опытом, сразу была заключена «конвенция»: комната в общежитии только для отдыха и работы. Никакие особи женского пола не должны переступать порог нашего жилища.
Переезжали мы в Автово со смешанными чувствами. Жилищные условия почти не менялись: в новом общежитии были и кухни, и душевые комнаты. Наша комната на 4 этаже смотрела единственным большим окном на запад – в сторону Угольной Гавани и завода имени Жданова, – всю вторую половину дня у нас могло бы быть солнце, когда оно было в Питере. Но Автово в то время было далекой окраиной города. Чуть дальше, перед Красненьким кладбищем проспект Стачек обрамляли два высоких дома, за которыми кончался город. Дальше, за Красненьким кладбищем, была деревня Дачное, с вполне деревенским бездорожьем. По болотам до самого залива во время недавней войны проходила линия фронта. Стрельна и Петергоф уже были на территории, захваченной немцами. На теперешней Краснопутиловской улице (тогда она носила имя неизвестного никому Якубениса) стояло несколько домов в начале нечетной стороны, улица была грунтовой, на четной стороне был пустырь. На месте треугольного сквера, где сейчас стоит скульптура «изломанного комсомольца», было болотце с несколькими березками и покосившимся бревенчатым домиком. Короче, это была далекая окраина города, и, чтобы добраться даже до «далекой Нарвской заставы», надо было проехать несколько трамвайных остановок. Трамваи тогда ходили по проспекту Стачек, а номер 22 возле нашего дома сворачивал по дороге на Турухтанные острова…
Постепенно мы привыкли к новому жилищу и своему удалению от «центра». Сейчас Автово само является почти центром: город далеко ушел на юг, вобрав в себя Дачное, Сосновую Поляну, Стрельну и даже Петродворец…
Жить стало лучше, жить стало веселее. Теперь Валера Загорский стал нашим частым гостем. Часто приходил Юра Павлов, инженер с завода «Электрик». С ним и его женой Элеонорой я познакомился еще во время практики. Очень прочно вошел в наше общество Павка Смолев, невысокий паренек, техник-судостроитель с Ждановского завода. Об одной нашей встрече на крейсере «Мурманск» в 1956 году я надеюсь еще рассказать.
В «параллельном мире» происходят разные мелкие события, некоторые из них имеют продолжение в будущем, о чем мы, конечно, еще не знаем. Например, Попов усиленно агитирует комсомольцев в поход на освоение целины. Внезапно кто-то из высокопоставленных бонз задает ему простой вопрос:
