Карл Густав Маннергейм - Мемуары
На секретной сессии парламента 9 февраля полковник Паасонен, выступив перед депутатами парламента, собравшимися почти в полном составе, сделал общий обзор сложившейся к тому времени военно-политической обстановки. Докладчик констатировал, что силы немцев, бесспорно, начинают иссякать и подвергаются исключительно сильному испытанию: за зиму Германия и её союзники потеряли в целом почти 60 дивизий. Восполнить такие потери едва ли удастся. Кроме этого, полковник Паасонен остановился на серьёзных противоречиях, возникших между национал-социалистической партией и вермахтом, которые могут привести к откровенному конфликту. Общая ситуация полностью изменилась бы, если бы государства антигитлеровской коалиции осуществили давно ожидаемую высадку войск в Западной Европе, по всей вероятности, на французском берегу Па-де-Кале, и тем самым открыли бы второй фронт. Коснувшись Финляндии, докладчик заявил, что судьбу нашей страны до сих пор связывали с победой германского оружия, но в связи с развитием ситуации лучше привыкать к той возможности, что мы ещё раз будем вынуждены подписать Московский мирный договор.
Этот реалистический доклад был настоящим холодным душем для тех многочисленных представителей народа, которые не могли и не хотели понять, что обстановка уже не та, что была в первые успешные дни войны. Поскольку доклад вызвал большой шум, министр обороны посчитал необходимым повторить его перед той же аудиторией, выбросив некоторые неосмотрительные выражения и замечания, раздражавшие слушателей, но в то же время не говорить ничего такого, что противоречило бы сказанному полковником Паасоненом.
Такая задача успокоения волн с помощью разлитого масла была поручена начальнику генерального штаба. Подготовив вместе с министром обороны надлежащий общий военно-политический обзор, он выступил с ним перед депутатами парламента. В конце доклада было сказано, что у Финляндии пока ещё нет свободы для проведения собственной внешнеполитической линии и что она, таким образом, должна продолжать борьбу.
Однако народ уже начал приходить в себя, и 15 февраля социал-демократы выступили с заявлением, в котором партия акцентировала, что Финляндия имеет право на выход из войны в момент, который сочтёт желательным и возможным.
В эти дни необходимо было провести выборы нового президента, поскольку срок действия, на который Каллио был выбран на пост главы государства, истёк 1 марта 1943 года и поскольку Рюти был избран его преемником лишь до истечения этого срока. В связи с исключительной обстановкой и тем, что большая часть людей, обладающих правом голоса, была на фронте, выборы и на этот раз доверили тем же самым выборщикам, которые избирали Каллио и Рюти. По неизвестным мне причинам моё имя против моего желания включили в список для обсуждения кандидатов, и за несколько дней до выборов я получил от Аграрного союза телеграфное сообщение, что партия приняла решение выдвинуть меня своим кандидатом в президенты. Я поспешил ответить, что моего согласия не спрашивали и что я не намерен выдвигать свою кандидатуру. Одновременно я высказал пожелание, чтобы Рюти, которого я считал наиболее подходящим кандидатом на пост главы государства, был бы избран снова. Утром в день выборов пришёл аналогичный запрос со стороны коалиционной партии, но и на него я ответил отрицательно. 15 февраля 1943 года Ристо Рюти большинством голосов был снова избран президентом республики.
После выборов правительство Рангелла в соответствии с парламентской практикой подало в отставку. Первой задачей нового президента стало формирование нового правительства, мероприятие, которое, как считали многие, увеличит наши шансы на выход из войны. Новое правительство, в котором пост премьер-министра занял профессор Линкомиес, было сформировано 5 марта. Министром иностранных дел стал доктор Рамзай, а министром обороны остался генерал Вальден. Это сильно обрадовало меня, поскольку я считал, что участие генерала Вальдена в правительстве было важно с точки зрения интересов страны. Назначение доктора Рамзая в связи с его хорошими контактами с западными странами тоже представлялось правильным.
Вопрос о выходе из войны вскоре стал весьма актуальным. 20 марта правительству через временного поверенного в делах США господина Мак-Клинтока была вручена памятная записка, в которой государственный департамент предлагал нам помощь в этих стремлениях. Понятно, что предложение было серьёзно обсуждено в Хельсинки, но у меня возникло беспокойство, когда я узнал, что министру иностранных дел Рамзаю поручено посетить Берлин. Там он должен был, ссылаясь на обращение США, попытаться склонить немцев на обещание, что они добровольно уйдут из Финляндии, что, как мы надеялись, облегчит наши стремления к миру. Кто знает рыцарский характер министра Рамзая, тот поймёт, что он ожидал от своего немецкого коллеги фон Риббентропа такой же прямоты. Как бы не оценивали такой план действий, было совершенно очевидно, что немецкая разведка достаточно быстро узнала бы о нашем стремлении к миру.
Вмешиваться в это было не моим делом, но я всё же довёл до сведения Рамзая, что не считаю визит на Вильгельмштрассе желательным и что, по моему мнению, мы ничего этим не добьёмся. Наоборот, следует опасаться, как бы эта поездка не нанесла вреда нашей возможности добиться цели с помощью Америки.
Министр иностранных дел Рамзай поехал в Берлин, где ему был оказан такой приём, какой я и предполагал. Министр иностранных дел Германии не только потребовал отвергнуть предложение Америки, но и пожелал, чтобы мы дали обязательство не заключать ни перемирия, ни мира с Россией без согласия на то Германии. Он даже дал понять, что это требование исходит от самого рейхсканцлера и что с ним следует согласиться не мешкая.
Пока Рамзай находился в Берлине, финскому правительству стало ясно, что предложение Америки означает проведение зондажа о заключении мира только со стороны Финляндии. Ответ правительства, в котором подчеркнули, что Финляндия в условиях, сложившихся в данный момент, не может, к сожалению, воспользоваться предложением, был передан временному поверенному в делах США по прошествии нескольких дней.
Это, однако, не удовлетворило немцев, которые продолжали упорно настаивать на своём требовании, что Финляндия должна подписать вышеупомянутое обязательство. Когда я узнал о встрече Рамзая с Риббентропом, то посчитал необходимым предупредить правительство о том, чтобы оно не соглашалось на требование немцев. По моему мнению, требование исходило не от Гитлера, а было плодом собственного честолюбия Риббентропа.
