Энтони Бивор - Падение Берлина, 1945
В южной части Мольткештрассе 150-я дивизия штурмовала министерство внутренних дел. Это массивное здание, получившее у красноармейцев название "дом Гиммлера", немцы превратили практически в крепость. Все его окна они приспособили под бойницы, из которых вели прицельный огонь по расчетам советских орудий, выдвигавшихся вперед[825]. Для штурма были срочно подтянуты "катюши", однако основным оружием ближнего боя оставались гранаты и пистолеты-пулеметы.
Несмотря на то что все советские бойцы боялись смерти и страстно желали дожить до близкой уже победы, они тем не менее сохраняли бодрость духа и желали произвести подобающее впечатление на своих родственников, живущих в России. Как покорители Берлина, они считали, что станут элитой в послевоенной стране. Владимир Борисович Переверзев писал 29 апреля домой, что он жив, здоров и только немного пьян[826]. Однако, по его мнению, небольшая доза трехзвездочного коньяка повредить не могла, она лишь поддерживала ему боевое настроение; более того, солдаты сами наказывали тех лиц, которые не знали меры в спиртном. Переверзев отмечал, что советские войска все туже затягивают кольцо в центре города, — он сам находился уже в пятистах метрах от рейхстага, и через несколько дней всем "фрицам и гансам будет капут". Немцы все еще пишут на стенах города "Берлин остается немецким", но русские солдаты возражают на это — "Всем немцам капут". Переверзев сожалел, что не может послать родным в настоящий момент свои фотографии — он уже не раз снимался в Берлине, но все не находилось времени проявить пленку. Фото, по его словам, должны получиться очень интересными там он был изображен с автоматом на груди, с маузером и гранатами за поясом. Немцы в тот момент бросали очень много оружия. Переверзев обещал уже завтра быть в рейхстаге. Он также добавлял, что пока не может послать домой посылку (то есть награбленное имущество), у него просто не было для этого времени, так как они занимаются сейчас более важным делом. Заканчивая письмо, Переверзев успокаивал родных, ранее сообщивших ему об обвалившейся на кухне крыше. Здесь, в Берлине, на его глазах упало целое шестиэтажное здание, и ему с остальными бойцами пришлось откапывать своих боевых товарищей. Так солдат описывал то, что творилось тогда вокруг него. К сожалению, ему не удалось вновь увидеть родной дом. Вскоре после того, как Переверзев закончил письмо, он был тяжело ранен. Его смерть наступила как раз в тот день, когда было объявлено о победе над Германией.
"Воскресенье, 29, - записал в дневнике Мартин Борман. — Второй день начинается с ураганного огня. В ночь с 28 на 29 апреля поступили сведения из иностранной прессы о предложениях Гиммлера о капитуляции. Свадьба Гитлера и Евы Браун. Фюрер диктует свое политическое и личное завещание. Предатели Йодль, Гиммлер и генералы оставили нас наедине с большевиками. Ураганный огонь начинается вновь. По информации из стана противника, американцы ворвались в Мюнхен"[827].
Несмотря на то что настроение Гитлера до последнего времени шарахалось из стороны в сторону — от оптимизма до пессимизма, теперь он наконец-то осознал, что все потеряно. Последняя засекреченная линия связи, радиотелефон, рухнула в буквальном смысле слова. Воздушный баллон, который держал в воздухе антенну, был прострелен и упал на землю. Поэтому советские станции, прослушивавшие эфир, могли читать всю информацию, которая выходила из бункера Гитлера[828]. Борман и Кребс подписали совместное послание всем немецким командирам, продолжающим руководить подчиненными войсками: "Фюрер ожидает беспрекословного подчинения от Шёрнера, Венка и других. Он также ожидает, что Шёрнер и Венк спасут его в осажденном Берлине". На что Шёрнер ответил, что "весь германский тыл полностью дезорганизован. Эвакуация беженцев затрудняет проведение операций". В конце концов Венк расставил все точки над i, сообщив, что от 12-й армии не следует ожидать никакого чуда: "Войска армии понесли большие потери и испытывают огромный недостаток в вооружении".
Те лица, которые все еще оставались в гитлеровском бункере, чувствовали, что чем дольше фюрер будет оттягивать самоубийство, тем большее количество людей в результате лишатся своих жизней. После того как Гиммлер и Геринг оказались обвинены в предательстве, ожидать прекращения огня еще до смерти Гитлера было бессмысленно. Проблема состояла в следующем: будет ли фюрер ждать того момента, когда русские вплотную подойдут к дверям рейхсканцелярии, или решится умереть раньше. В первом случае у его окружения практически не оставалось шансов на выживание.
Фрайтаг фон Лорингхофен совершенно не собирался погибать в подобного рода компании. После того как из бункера были отправлены связные офицеры, несшие с собой копии завещания Гитлера, в его голове родилась идея, каким образом можно покинуть осажденный город под благовидным предлогом. Вместе с Болдтом фон Лорингхофен решил просить разрешения начальства присоединиться к войскам, сражающимся за пределами столицы. "Господин генерал, — обратился он к генералу Кребсу, — я не хочу умирать здесь, подобно крысе. Я хочу присоединиться к сражающимся частям"[829]. Поначалу Кребс не проявил особого желания отпускать офицеров. Он обратился за советом к генералу Бургдофу. Тот ответил, что все военные помощники, которые желают покинуть столицу, — могут это сделать. Вместе с Фрайтагом фон Лорингхофеном собирались отправиться подполковник Вайс и капитан Болдт[830].
После дневного оперативного совещания Фрайтаг фон Лорингхофен подошел к фюреру для получения от него личного разрешения покинуть бункер. "А каким образом вы собираетесь выйти из Берлина?" — спросил Гитлер. Фрайтаг фон Лорингхофен объяснил ему возможный маршрут, который пролегал из рейхсканцелярии до Хафеля. Там им предстояло найти лодку. Фюрер начал интересоваться деталями. "Вы должны обязательно взять лодку с электрическим мотором, — добавил он, — поскольку она не дает никакого шума, и вы спокойно можете пересечь линию фронта русских". Фрайтаг фон Лорингхофен, опасаясь, что любой нюанс может послужить причиной отказа фюрера выпустить их из бункера, промолвил, что действительно лодка с электрическим мотором является наилучшим средством передвижения, но если потребуется, то они могут воспользоваться и альтернативными вариантами. После этого Гитлер как-то внезапно обмяк, пожал руки офицерам и отпустил их.
Военнослужащие дивизии СС "Нордланд" прекрасно знали, что русские находятся уже очень близко от рейхсканцелярии. Три танка Т-34 совершили попытку прорыва на Вильгельмштрассе, но были подбиты французскими добровольцами с помощью фаустпатронов.
