Леонид Юзефович - Самодержец пустыни
Елена Терсицкая, вторая законная жена Семенова, мать двоих его детей, не принесла ему семейного счастья. На восьмом году брака, в Токио, она завела роман с японским принцем Фумимара Каноэ, ушла от мужа, а позже вышла замуж за работавшего в Китае немецкого бактериолога Эрика Хайде. После его смерти вернулась в СССР и, почему-то избегнув лагерей, скончалась в Челябинске в 1982 году.
Сам атаман, в 1945 году арестованный у себя дома под Дайреном, по приговору военного трибунала был повешен в хабаровской тюрьме[223].
Как прожила жизнь маньчжурская принцесса Цзи, она же баронесса Елена Павловна Унгерн-Штернберг, не известно. Последний раз ее видели в 1941 году, в Чань-чуне, где она состояла при дворе Пу И, марионеточного императора созданного японцами государства Маньчжоу-Го. Вряд ли он знал, кем был муж этой придворной дамы, и уж тем более понятия не имел, что, когда ему было 12 лет, ее супруг пытался завязать с ним переписку, предлагая свою помощь в деле возрождения Поднебесной Империи. Теперь последний отпрыск династии Цин восседал на троне, но совсем не в том качестве, как это представлялось Унгерну, верившему, что “спасение человечества произойдет из Китая”.
Все эстляндские родственники барона постепенно покинули землю предков. Осенью 1939 года, после того как Гитлер в рейхстаге произнес речь с призывом к прибалтийским немцам выехать в Германию, из таллинского порта отплыли последние 32 представителя рода Унгерн-Штернбергов. В 1950-х годах одного из них правительство ФРГ собиралось назначить послом в СССР, но Хрущев будто бы заявил: “Нет! Был у нас один Унгерн, и хватит”. Позднее эта фамилия уже никого не смущала, и через сорок лет, в середине 1990-х годов, другой Унгерн-Штернберг оказался на должности германского консула в Санкт-Петербурге.
Единственный родной брат Унгерна, Константин, был инженером, после революции жил в Маньчжурии, в 1930-х годах уехал в Австрию, во время войны дослужился до полковника вермахта. Весной 1945 года, в Вене, накануне вступления в нее советских войск, его нашли мертвым в номере отеля. Вместе с ним была убита его жена Леония, автор книги “Смысл социализма”, дочь Германна Кайзерлинга, по матери – правнучка Отто Бисмарка. Скорее всего, супруги пали жертвами грабителей, но в неразберихе тех дней подлинные обстоятельства их смерти остались невыясненными. Кайзерлинг умер годом позже, в Инсбруке.
4Макеев, Князев и Рябухин из Хайлара отправились в Приморье воевать с красными; после падения Владивостока все трое оказались в Китае. Дальнейшая жизнь Макеева покрыта туманом, а Князев прочно осел в Харбине, был агентом железнодорожной полиции, конторским служащим. Если он дожил до 1945 года, то, видимо, был вывезен в СССР и умер в лагерях. Самой счастливой оказалась судьба Рябухина. Он уехал в Америку, в Лос-Анджелес, превратился в доктора Рибо, переделав свою неблагозвучную для английского уха фамилию на французский манер, и со временем стал модным врачом. В 1930–1940-х годах у него лечились многие голливудские звезды.
В той же Калифорнии глубоким стариком скончался Сергей Хитун, личный шофер Унгерна, автор искренних, человечных и честных мемуаров о своих приключениях в Монголии.
Торновский в 1941 году, через харбинскую газету “Заря”, публично объявил, что выходит из всех белоэмигрантских организаций в Китае, членом которых он был, в знак протеста против их решения оказать поддержку Германии против СССР. После войны он с семьей добровольно вернулся на родину, работал табельщиком и бухгалтером на строительстве Камской ГЭС в Молотове (Перми). Через год его арестовали; в мордовских лагерях он просидел до 1955 года, на свободу вышел инвалидом и вскоре умер. После него остался посвященный русскому продвижению на восток и до сих пор не опубликованный историко-философский труд “От Господина Великого Новгорода до Великого океана”.
Давно вдовевший Першин при красных остался в Урге. Лишь три года спустя он уехал в Калган, к единственному сыну, талантливому скрипачу и запойному пьянице, но пережил его и в 1935 году скончался там в нищете и одиночестве.
Еще один мемуарист – Бурдуков, знавший Унгерна дольше всех остальных, со времени его первой поездки в Монголию “для совершения смелых подвигов”, переселился в Ленинград, преподавал монгольский язык в университете, составил монгольско-русский словарь. Был арестован и умер в тюрьме.
Алешин находился в отряде Сухарева, но избежал гибели. По дороге на восток он вошел в группу офицеров и казаков, которая отделилась и двинулась по маршруту, выбранному сначала Казагранди, а позже и самим Унгерном – через Гоби в Тибет. Оттуда они хотели попасть в Индию, что годом раньше удалось служившим у Колчака белым латышским стрелкам во главе с генералом Гоппе, а годом позже не получилось у атамана Анненкова. Среди тех, кому улыбнулась удача, был и Алешин. Из Индии он добрался до Лондона, где по-английски написал и в 1940 году издал свою “Азиатскую одиссею”.
В Нью-Йорке, в журнале “Азия”, главу своего автобиографического романа опубликовал самый страстный из врагов барона – Борис Волков. Для него это был большой успех, он прислал знакомым в Прагу вырезку с газетной рецензией. Волков писал о Монголии вечной, о том, что двухвековое владычество Пекина не сумело изменить дух народа, “разжижить густую темную кровь потомков Чингисхана”, но литературный обозреватель “Окленд Трибюн” с грустью констатировал: “Фантастический мир, и все это теперь снесено и сжато двумя ветрами – красным вихрем, несущимся из Москвы, и раскаленным добела – откуда-то из Гобийских пустынь”. Свой роман Волков назвал “В стране золотых будд”, позднее изменил это название на другое – “Призванный в рай” (“Conscript to Paradise”), но опубликовать его целиком не сумел, издал лишь сборник стихов “В пыли чужих дорог”[224]. Он был портовым грузчиком в Сан-Франциско, работал на шоколадной фабрике, преподавал русский язык курсантам военной школы в Монтерее, наконец получил место переводчика при ООН. В 1953 году умер от травм, полученных в автомобильной катастрофе.
Камиль Гижицкий, польский любимец барона, не успокоился после трехлетних скитаний по Сибири, Туве и Монголии. По природе это был авантюрист и вечный странник. В Лхасу, куда его приглашали посланцы Далай-ламы XIII, он не попал, зато в 1922 году ухитрился посетить Сахалин и Камчатку, затем вступил в Сибирскую добровольческую дружину генерала Анатолия Пепеляева, чтобы плыть в Якутию воевать с большевиками, но передумал и уехал в Польшу Написав книгу воспоминаний “Через Урянхай и Монголию”, Гижицкий вместе с Оссендовским отправился на сафари в Африку, в Камерун, оттуда перебрался в Либерию, сделался владельцем двух каучуковых плантаций и в старости вспоминал это время как счастливейшее в жизни. В сентябре 1939 года он сражался с немцами под Варшавой, потом входил в руководство подпольной Армии Крайовой, а в социалистической Польше от нечего делать занялся сочинением книжек для подростков – писал про “саванны и дебри Камеруна”, про знакомую львицу Уангу, про Соломоновы острова, куда его тоже заносила судьба, но об Унгерне никогда больше не вспоминал. Умер во Вроцлаве в 1968 году.
