Валерий Золотухин - Знаю только я
Надо, чтоб Ирка закрепила успех и выстрелила Моцартом. Пусть обделаются некоторые от зависти.
1 февраля. Понедельник
Молитва.
Вот это да!! В больнице от Тамары я узнал, что Дибров слово сдержал — на всю страну объявил, что Золотухин ищет деньги для Моцарта — Линдт и Сальери — Золотухина. А ей — Ваня, как всегда, Бортник сообщил. Ну, что ж… «Да играйте, неприятно только, что жена последней узнает». Свалил я все на Максимова Андрея, что идея будто бы его. Как-то оправдался. Но стрела пущена, коллеги будут знать, обсуждать, злорадствовать, и смеяться, и злословить, и пр. Но помню — важно ввязаться в крупное сражение, а там уж как Бог скажет.
…ТВ: «Что Пушкин внес в русскую культуру?» Даже оторопь, раздражение от такого вопроса: и что Золотухин по этому поводу может сказать нового, и главное — зачем? Золотухин может прочесть Пушкина — любимое — на память, а не разглагольствовать. Обидел девушку, наверное…
Сегодня у меня ответственно-неприятный день — вся семья моя идет на «Марата»… будут Бэби смотреть и смеяться надо мной. Господи. Во-первых, прости и помилуй меня, грешного, во-вторых, пошли мне удачи на сегодняшний вечер, в-третьих, — всем без исключения здоровья пошли и спокойствия.
5 февраля. Пятница
Молитва. Зарядка.
…Счастливый день был у меня вчера — семья с Катей смотрели «Марат-Сад»… и пришли в неописуемый восторг. Сергей[360] и Катя, Тамаре тоже понравился спектакль, и она согласилась, что это лучший спектакль Любимова за 10 последних лет. «Молодец, Валера, — сказала мне моя жена, — ты мне больше всех понравился. Линдт твоя гениальная и т. д. Развлекаловка для молодых». Но дети с ней, особенно Сережа, не согласились активно. Это форма, но за развлекаловкой… Мне всерьез Сергей своими рассуждениями понравился, он давно вырос, не заметил я, и поумнел, и душа у него трудится. Он даже заметил, что я в особых местах бросаю грассировать, и от этого становится яснее смысл и вкуснее прием. Вот так. Что, собственно, когда я это предлагал на словах Любимову, он сказал — не надо. А Сережа заметил и отметил: «Развлекаловка, мама, — кино!»
Катя: «Развлекаловкой может быть все что угодно».
Я рад, я рад, я рад…
Бэби уехала надутая… Она почти не разговаривала и в сторону смотрела, но по сравнению с тем, что Л.Н. запрещала мне Тамару приводить в театр, и в общественных местах категорически не появляться с ней, и не произносить слово «жена», — то это, можно сказать, рай…
Так что можно сказать, что я счастлив был и насладился вчера работой своей и достойным отношением к ней главных моих ценителей, цензоров и пр. А перед спектаклем я свой миниспектакль под лестницей Домового разыграл — книжки продавал в костюме де Сада. Катя спросила:
— А почему той нет, «Эфроса», и дома я не видела… ее нет?..
— В театре я не решаюсь ее продавать. Тираж ничтожный. Надо распродать эту и пр.
Максимов: «Я разговаривал с директором Пушкинского театра. В принципе он сказал, что это возможно. Но без денег он не пустит никого».
А нам надо с Бэби торопиться. Надо самим назначить репетиции и точить трагедию, хотя бы по-своему, хотя бы для себя, хотя бы текст. В каком настроении придет моя Бэби?!
О Тамаре надо писать отдельно поэму, и большую. Доверие и вера ее безграничны, наивны и святы… Родная моя, нет, не предаю я ее… Изменяю? Но так ведь она отпускает, сказав: набью морду девке, которая тебе не дает.
14 марта. Воскресенье
Молитва. Зарядка!!
Каждый день зарядки как подвиг отмечаю я. И несколько восклицательных знаков ставлю. «Годунов» был вчера потрясающий, я играл для Бэби, и она сказала — хорошо. Я играл и все время помнил: мощная рука, мощный человек… — и я поддавал пару к голосу и носился, как на крыльях, по роли.
Де Сад с веревкой на шее.
«Вот что сделают с вами после выхода книги», — глядя на фотографию, молвил редактор.
«Спасибо. Но лучше бы этого избежать, и от вас вполне зависит это… Вы втравили меня в авантюру эту…» и т. д.
«Плаха Таганки — дневник русского человека» — такое вырисовывается название…
16 марта. Вторник
Молитва. Зарядка.
«Когда народы, распри позабыв…» В Доме актера встретил Максимова, и он меня оглоушил: «Мы договорились с Никитой Высоцким. Как площадка?» — «Потрясающая…» Все говорилось на ходу. За кулисами Дома. Но этого было достаточно, чтобы знакомая труба внутри меня запела победным — нет, боевым — звуком… сигналом к работе, к бою — с самим собой, со своей судьбой…
2 апреля. Пятница. Поезд
Мы в Юрмале, № 715. Неужели у нас будет свой спектакль с Бэби?! Свое оформление — мебель, одежда, сцены, костюмы?! Что скажет на это все Максимов?! Как посмотрит и откомментирует?! То, что он не порадуется, — это однозначно.
3 апреля. Суббота
Молитва. Зарядка!!
…От «Живого» к «Живаго»… — две крайние роли моего репертуара. Между которыми уложилась вся моя жизнь на подмостках Театра на Таганке… куда вместились и не сыгранный Гамлет, и сыгранный благодаря В., Эфросу «Альцест», и Гришка Отрепьев, и Глебов в «Доме на набережной», Моцарт и «Хозяин тайги» в кино, Бумбараш… Павел 1 в Театре Российской армии и т. д. Более полярные образы — как Кузьмин и Юрий Андреевич Живаго — трудно представить себе… а название спектаклей чудесно совпадает по этимологии… и смысл: Живой — Живаго. Первый — суперкрестьянин, мужик-колхозник, христианин православный, второй — супергородской интеллигент-доктор, поэт, крещеный еврей, и между ними — жизнь актера Золотухина. Когда на трассе в Америке профессор-нейрохирург из Ленинграда спросил: «Кто будет на Таганке играть Живаго — Смехов?» — «Нет…» — «Филатов?» — «Нет». — «А у вас больше и нет интеллигентов…» — «Я…» — от неожиданности машина чуть не улетела в кукурузу.
5 апреля. Понедельник
Молитва. Зарядка!!
Тревожно. Хорошо, что трезвый. Как я уговаривал себя вчера — выпей, глотни, купи… ничто не шевелилось в пользу питья. И такие доводы, и сякие — не зашевелился червячок… нет. Бог спас меня, потому что Страстная неделя началась, потому что большие дела впереди. Зачем ты пьешь, моя Тамара?! Как мне хочется видеть тебя на премьере «Моцарта» и чтоб понравилось тебе, — а значит, «надо не орать». С Богом, в дорогу!
6 апреля. Вторник. Молитва. Поезд
Сегодня первая репетиция Моцарта!
«Валера! Я влюбилась», — сообщила мне пьяная жена и съела полторы миноги. Господи! Спаси и сохрани…
А репетиция с Максимовым мне понравилась. Рассказал он интересно, как женщина спасает «Сальери», провоцируя, чтоб он на ней «проиграл» убийство, отравление… Надо, чтоб зритель Сальери пожалел, тогда мы выполним нашу задачу — примитивно говоря. Он рассказывал, а в зале — Никита, Павел, помреж Валерий — осветитель — радист… Серьезность момента обозначена. Тут же состоялся разговор с Америкой, с Крымовым Димой[361]. Это было бы здорово.
