Д. Самин - 100 великих художников
Как пишет С.М. Иваницкий: «В творческом багаже любого крупного художника всегда есть произведение, которое многими поколениями любителей искусства расценивается как визитная карточка автора. Такой популярностью, давней и неизменной, пользуется знаменитая "Золотая осень". Этот пейзаж Левитана привлекает пушкинским пониманием задушевной красоты осенней русской природы».
Благодаря хлопотам своих друзей – Третьякова, Нестерова, Чехова – Левитану удалось получить разрешение на проживание в Москве. Однако обострение туберкулеза вызвало необходимость отъезда за границу, и Левитан направляется сначала во Францию, а затем в Италию. Особенно большое впечатление на него произвел Париж, где художник задержался, чтобы не торопясь осмотреть открывшиеся там выставки картин.
Левитан также бывал в Швейцарии и Финляндии, откуда привез мастерские этюды. Но Левитану была ближе русская природа, ее особые черты.
При первой возможности художник вернулся в Москву. Он полюбил сестру Чехова, Марию Павловну, но так и не решился просить ее руки. Мария Павловна ни за кого не вышла замуж, сохранив на всю жизнь глубокое чувство к художнику.
В последние годы Левитан пишет тонкие глубокие пейзажи. Среди них два его шедевра – «Сумерки» (1900) и «Сумерки. Стога» (1899). Последнюю свою самую большую, очень важную для него картину «Озеро» он не успел дописать. Художник хотел назвать ее «Русью».
К Левитану пришло широкое признание. В 1897 году ему присваивается звание академика живописи, и в том же году он избирается в действительные члены мюнхенского общества «Secession» и участвует в его выставках. В 1898 году Левитан начал вести класс пейзажа в том самом училище, где когда-то учился сам. Работы его учеников вызвали восторженный отзыв посетившего училище Репина.
Тем временем у художника развивается жестокая сердечная болезнь. В последние годы он страдает одышкой, ему тяжелы физические усилия, болезнь угнетает его дух, он чувствует приближение конца.
В апреле 1900 года, будучи с учениками на этюдах, он простудился и слег. Умер Левитан 4 августа того же года.
М.В. Нестеров сказал: «Наше искусство потеряло великолепного художника-поэта… Левитан показал нам то скромное и сокровенное, что таится в каждом русском пейзаже, – его душу, его очарование».
КОНСТАНТИН АЛЕКСЕЕВИЧ КОРОВИН
(1861–1939)
Коровин – тонкий мастер пленэрной живописи, автор эмоциональных пейзажей и жанровых картин, написанных в свободной декоративной манере.
Константин Алексеевич Коровин родился 5 декабря 1861 года в Москве на Рогожской улице, в доме деда Михаила Емельяновича Коровина, московского купца первой гильдии. Дед разбогател в ямском извозе. Отец Константина, Алексей Михайлович, получил университетское образование, неплохо рисовал. Мать, Аполлинария Ивановна, урожденная Волкова, увлекалась музыкой, играла на арфе, рисовала акварелью. Первые навыки рисования Константин и его старший брат Сергей, будущий известный художник-реалист, получили в семье.
В 1863 году после смерти деда семья Коровиных разорилась. Они продают дом и перебираются в деревню Большие Мытищи под Москвой. Неподалеку на фабрике стал служить отец. Жизнь на природе пришлась мальчику по душе: «…До чего хорошо в избе: две деревянные комнаты, потом печка, двор, на дворе стоят две коровы и лошадь, маленькая собачка, замечательная – все время лает. А как вышел на крыльцо, видишь большой синий лес. Блестят на солнце луга. Лес – Лосиный остров, огромный. То есть так хорошо, как я никогда не видел. Вся Москва никуда не годится, такая красота…»
В 1875 году Константин поступил в Училище живописи, ваяния и зодчества в Москве на архитектурное отделение. «Мне пришлось сильно нуждаться, – вспоминал художник о годах учебы, – уже пятнадцати лет я давал уроки рисования и зарабатывал свой хлеб». Через год Коровин перешел на живописное отделение. Его учителями стали И.М. Прянишников, Е.С. Сорокин, В.Г. Перов, А.К. Саврасов.
«Глубокий след оставили эти светлые и милые люди в душе моей. Почти все они умерли; я с восхищением, тихо и глубоко вспоминаю их, и трогательной любовью наполняется душа моя, и как живые они проходят в воображении передо мной, эти чистые, честные люди…».
Позднее Коровин вспоминал наставления Саврасова: «Ступайте писать, пишите этюды, изучайте, главное – чувствуйте…» Под влиянием Саврасова Константин пристрастился к пейзажу. Уже в училище он, стараясь сохранить свежесть впечатления, заканчивает свои работы непосредственно на натуре. В картинах «Село» (1878), «Ранняя весна» (1870-е), «Мостик» (1880-е) внимательное наблюдение природы сочетается с непосредственным ее восприятием. Большей частью пейзажи Коровина – это удачно выбранные и метко зафиксированные уголки природы. Таким пленительным «куском» природы является небольшая картина «Мостик», отличающаяся свежестью восприятия, полная верного наблюдения натуры.
«В 1881 году я поехал в Петербург в Академию художеств и поступил в натурный класс, – вспоминает Коровин. – Чудные залы академической галереи Кушелева, коридоры Академии художеств, живые сфинксы на ее фоне – все это было заманчиво для меня серьезностью, полной высоких традиций духа… Но в самом деле в этой чудной Академии дух искусства был так мне чужд: условность и серьезничанье по поводу несерьезного – работы каких-то театральных бутафорий».
Через три месяца Константин возвращается в Москву. В 1883 году Коровин награжден в Училище Малой серебряной медалью за этюд масляными красками. Еще через год ему присуждена Малая серебряная медаль за рисунок с натуры.
В 1883 году молодой художник пишет картину «Портрет хористки», принесшую ему известность.
«Это был первый опыт импрессионистической живописи не только в творчестве Коровина, но и в русском искусстве, – считает А.П. Гусарова. – Можно сказать, что история русского импрессионизма началась с этой работы…
Создание прекрасного из заурядного совершается с помощью самой живописи – свежих красок, взятых в полную силу, не замутненных коричневыми или серыми тенями. Голубое, желтое, оранжевое, контрасты дополнительных цветов – это напоминает колорит импрессионистов. Живописная фактура пастозна, сочна. Движение кисти не скрыто от глаз зрителя, а нарочито выявлено, оно приобщает к творческому процессу, дает ощутить пылкий темперамент мастера. Вместе с тем этюдная свобода мазка передает зыбкость световоздушной среды, растворяющей объемы, контуры, лишающей их четкого рисунка».
И.Е. Репин недоумевал: «Это живопись для живописи только, такое было бы позволительно испанцу, но у русского – к чему это?» Высказывание Репина произвело на Коровина столь сильное впечатление, что он записал его на обороте портрета хористки.
