Валерий Демин - Андрей Белый
Хорватова Е. В. Маргарита Морозова: Грешная любовь. М., 2004.
Чистякова Э. И. О символизме А. Белого // Вестник МГУ. Серия 7. Философия. 1978. № 3.
Чистякова Э. И. Эстетическое христианство А. Белого // Вопросы философии. 1990. № 11.
Шагинян М. С. Человек и время. М., 1982.
Эллис. Русские символисты. М., 1910.
Энциклопедия символизма: Живопись, графика и скульптура. Литература, музыка. М., 1999.
Юрьева 3. О. Мифотворчество «аргонавтов» // Миф – фольклор – литература. Л., 1978.
Юрьева 3. О. Творимый космос у Андрея Белого. СПб., 2000.
Примечания
1
Теперь мемориальные музеи-квартиры Пушкина и Белого находятся рядом.
2
Ноосфера (от греч. noos – ум, разум + сфера) – в узком смысле, исходящем из допущения, что существует только один-единственный, человеческий разум – сфера его приложения; в широком смысле, предполагающем изначальную разумность Вселенной, – тесно взаимодействующее как с человечеством в целом, так и с отдельными индивидами энергоинформационное поле Вселенной. В настоящей книге понятие «ноосфера» используется в этом последнем смысле.
3
Александр Блок подчеркивал: «…Символист уже изначала – теург, то есть обладатель тайного знания, за которым стоит тайное действие; но на эту тайну, которая лишь впоследствии оказывается всемирной, он смотрит как на свою; он видит в ней клад, над которым расцветает цветок папоротника в июньскую полночь, и хочет сорвать в голубую полночь – „голубой цветок“. В лазури чьего-то лучезарного взора пребывает теург; этот взор, как меч, пронзает все миры: „моря и реки, и дальний лес, и выси снежных гор“ (слова Вл. Соловьева. – В. Д.) – и сквозь все миры доходит к нему вначале – лишь сиянием чьей-то безмятежной улыбки».
4
У Андрея Белого встречается и другое толкование понятия «белый», раскрывающее его как физическую, так и сакральную сущность: «Белый цвет – соединение семи цветов, семи светильников, семи церквей. Любовь должна быть ни эгоистической, ни социальной – ни красной, ни розовой, а безмирной, иоанновой – белой». Постепенно писатель все более и более космизировал белый цвет и свет, превратив их в конечном счете в «белое начало жизни» и растворив в явлении и сиянии Софии Премудрости. Александру Блоку он даже как-то скажет: «Белый цвет – символ богочеловечества».
5
Вполне типичным представляется такой эпизод, рассказанный В. Ходасевичем: «Однажды в концерте… Н. Я. Брюсова, сестра поэта, толкнув локтем Андрея Белого, спросила его: „Смотрите, какой человек! Вы не знаете, кто эта обезьяна?“ – „Это мой папа“, – отвечал Андрей Белый с той любезнейшей, широчайшей улыбкой совершенного удовольствия, <…> которою он любил отвечать на неприятные вопросы».
6
Действительно, как эстафету принял Андрей Белый философский завет Ницше о символической архитектонике окружающей действительности. Ведь это в знаменитом трактате «Рождение трагедии из духа музыки», которым зачитывался А. Белый, говорилось: «Существо природы должно найти себе теперь символическое выражение; необходим новый мир символов, телесная символика во всей ее полноте, не только символика уст, лица, слова, но и совершенный, ритмизирующий все члены плясовой жест. Затем внезапно и порывисто растут другие символические силы, силы музыки, в ритмике, динамике и гармонии. Чтобы охватить это всеобщее освобождение от оков всех символических сил, человек должен был уже стоять на той высоте самоотчуждения, которая ищет своего символического выражения в указанных силах…»
7
Картезианец – приверженец философии Декарта, чье латинизированное имя – Картезий.
8
Биосфера – «…существеннейшая составная часть общей жизни Земли как планеты, энергетический экран между Землей и Космосом, та пленка, которая превращает определенную часть космической, в основном солнечной энергии, поступающей на Землю, в ценное высокомолекулярное органическое вещество» (Н. В. Тимофеев-Ресовский).
9
Константин Бальмонт в одном из своих литературных манифестов писал: «В то время как поэты-реалисты рассматривают мир наивно, как простые наблюдатели, подчиняясь вещественной его основе, поэтысимволисты, пересоздавая вещественность сложной своей впечатлительностью, властвуют над миром и проникают в его мистерии. Сознание поэтов-реалистов не идет дальше рамок земной жизни, определенных с точностью и с томящей скукой верстовых столбов. Поэты-символисты никогда не теряют таинственной нити Ариадны, связывающей их с мировым лабиринтом Хаоса, они всегда овеяны дуновениями, идущими из области запредельного, и потому, как бы против их воли, за словами, которые они произносят, чудится гул еще других, не их голосов, ощущается говор стихий, отрывки из хоров, звучащих в Святая Святых мыслимой нами Вселенной». Не менее категоричен другой теоретик символизма – Вячеслав Иванов: «Символ только тогда истинный символ, когда он неисчерпаем и беспределен в своем значении, когда он изрекает на своем сокровенном (иератическом и магическом) языке намека и внушения нечто неизъяснимое, неадекватное внешнему слову. Он многолик, многосмыслен и всегда темен в последней глубине».
10
Андрей Белый писал «зоря», а не «заря».
11
Эллис причислял себя к марксистам, и во время вооруженного восстания в Москве в декабре 1905 года его гостиничный номер превратился в филиал штаба краснопресненских дружинников, за что хозяин «явки» после разгрома восстания ненадолго угодил в тюрьму. И еще он обладал редким мимическим даром: умел перевоплощаться и шаржированно изображать любого знакомого, устраивая подчас настоящие моноспектакли.
12
В одном из писем Маргарите Морозовой он писал: «Люблю. Радуюсь. Сквозь вихри снегов, восторг метелей слышу лазурную музыку ваших глаз. Лазурь везде. Со мною небо!» Из другого письма: «Вы – лазурный полет неба, мне сияющий. Какое счастье, что Вы существуете».
13
После революции Поляков не бежал за границу, остался в России, но, лишенный всего своего состояния, умер в полном забвении и нищете.
14
Вечность являлась в поэтическом сознании Белого (как, впрочем, всё в бесконечной Вселенной) расцвеченной всеми цветами радуги. В письме А. Блоку в начале февраля 1905 года он напишет: «Милый, Милый – мир нас должен возненавидеть, потому что мы не должны быть от мира, но от золота, роз, лазури, снега и пурпура. – Лазурно-золотые, снегопурпурные розы Вечности!» (выделено мной. – В. Д.).
