Владимир Дайнес - Гений войны Рокоссовский. Солдатский долг Маршала
Маршал артиллерии К. П. Казаков, автор очерка «Всегда с пехотой, всегда с танками», утверждал, что «артиллерийская контрподготовка если и не сорвала наступления противника, то нанесла ему большие потери, нарушила управление и значительно ослабила и дезорганизовала первые удары вражеских войск, которые все же были очень сильны».
А как же оценивал результаты артиллерийской контрподготовки сам Рокоссовский? Вот его мнение: «В результате противник понес большие потери, особенно в артиллерии, нарушилась его система управления войсками. Немецко-фашистские части были застигнуты врасплох. Противник решил, что советская сторона сама перешла в наступление. Это, естественно, спутало его планы, внесло растерянность в ряды немецких солдат. Врагу потребовалось около двух часов, чтобы привести в порядок свои войска. Только в 4 часа 30 минут он смог начать артиллерийскую подготовку. Началась она ослабленными силами и неорганизованно[464]».
Следует заметить, что немецкие военачальники Э. Манштейн в своей книге «Утерянные победы» и Г. Гудериан в «Воспоминаниях солдата» артиллерийскую контрподготовку, проведенную 5 июля советскими войсками, почему-то даже не упомянули.
В 4 часа 30 минут 5 июля противник начал артиллерийскую подготовку. Одновременно бомбардировочная и штурмовая авиация противника массированными налетами группами до 50—60 самолетов производила бомбардировку и обстрел боевых порядков войск Центрального фронта на всю тактическую глубину, подвергая ударам, главным образом, артиллерийские позиции.
В штабе Центрального фронта около Рокоссовского собрались члены военного совета, командующие родами войск, проведшие бессонную и тревожную ночь. Все ждали указаний командующего фронтом, как действовать дальше. Вместо этого Рокоссовский спросил:
– Вы уверены в правильности наших планов? Я думаю, войска полностью готовы к отражению атаки врага.
Когда все окружающие подтвердили это мнение, Константин Константинович сказал:
– Тогда я советую всем отдохнуть часа два. Если же мы будем бодрствовать, то непременно станем дергать командармов, запрашивая, как у них обстоят дела. А им самим надо во всем разобраться, на это тоже требуется немало времени. Уверен, что, как только появятся новости, они сами доложат. Вы как хотите, а я иду спать.
Как и ожидал Рокоссовский, именно на войска 13-й армии и на правый фланг 70-й армии на узком участке обрушился главный удар танковых и пехотных дивизий врага. В 5 часов 30 минут противник, введя в бой до 800 танков и самоходных орудий, перешел в наступление на 45-километровом фронте от Панской до Морозихи. На направлении главного удара в стык 13-й и 70-й армий на участке Глазуновка, Воронец (ширина 23 км) действовали 18, 9, 20-я и предположительно 12-я танковые, 78, 86, 6, 7, 258-я пехотные дивизии. За ними во втором эшелоне продвигались, готовые к развитию успеха, 2-я, 4-я танковые, 31-я и 292-я пехотные дивизии. С воздуха наземные войска поддерживала авиация.
Войска Центрального фронта мощным артиллерийским огнем отбили первую атаку противника. Перегруппировав свои войска, в половине восьмого утра он возобновил наступление. Теперь основные усилия противник сосредоточил в районе Ольховатки, где оборонялись 15-я и 81-я стрелковые дивизии 13-й армии. Они, проявив мужество и самопожертвование, отразили четыре атаки врага, но ему удалось после пятой атаки потеснить части этих дивизий.
Рокоссовский в ходе сражения практически постоянно находился на своем командном пункте. Позже он объяснил, почему поступал таким образом: «Сражение на Курской дуге заставило меня снова задуматься и о месте командующего. Многие большие начальники придерживались взгляда, что плох тот командующий армией или фронтом, который во время боя руководит войсками, находясь большее время на своем командном пункте, в штабе. С таким утверждением нельзя согласиться. По-моему, должно существовать одно правило: место командующего там, откуда ему удобнее и лучше всего управлять войсками. С самого начала и до конца оборонительного сражения я неотлучно находился на своем КП. И только благодаря этому мне удавалось все время чувствовать развитие событий на фронте, ощущать пульс боя и своевременно реагировать на изменения обстановки. Я считаю, что всякие выезды в войска в такой сложной, быстро меняющейся обстановке могут на какое-то время отвлечь командующего фронтом от общей картины боя, в результате он не сумеет правильно маневрировать силами, а это грозит поражением. Конечно, вовсе не значит, что командующий должен всегда отсиживаться в штабе. Присутствие командующего в войсках имеет огромное значение. Но все зависит от времени и обстановки[465]».
Не только заботами о развитии событий на фронте было вызвано нахождение Рокоссовского на командном пункте. В течение дня его несколько раз вызывали к ВЧ. Сталин интересовался положением войск фронта. Вечером 5 июля раздался очередной звонок. Рокоссовский начал было докладывать итоги дня, но Сталин перебил его:
– Завоевали господство в воздухе или нет?
– Товарищ Сталин, сказать нельзя, был очень сильный напряженный бой в воздухе, крупные потери с обеих сторон.
– Скажите мне точно, завоевали или нет? Да или нет?
– Пока определенно ответить нельзя, но завтра этот вопрос решим положительно.
– А Руденко справится с этим делом?
Рокоссовский посмотрел на командующего 16-й воздушной армией и после короткой паузы ответил:
– Справится.
Вскоре на командном пункте появился маршал Жуков.
– Звонил Сталин и его первый вопрос о господстве в воздухе. Что вы думаете?
Генерал С. И. Руденко сказал, что замысел командования фронтом по применению истребителей правилен. Но у противника крупные силы, и сразу их не уничтожишь. Маневр вражеской авиации в ходе сражения немедленно вызвал контрманевр с нашей стороны. В воздух поднимались мощные группы истребителей. Командиры энергично управляли их действиями и своевременно наращивали силы. А вот бомбардировщикам и штурмовикам следует атаковать врага более крупными группами. Командующий 16-й воздушной армией предложил первый такой удар нанести перед началом наступления противника в районе Подолянь, Сабаровка, Бутырки и направить туда не менее пятисот самолетов. Жуков и Рокоссовский согласились с этим.
Внимательно наблюдая за развитием событий, Рокоссовский пришел к выводу, что враг еще не израсходовал резервы и с утра 6 июля будет наращивать свои усилия. Об этом он доложил Сталину, который сообщил, что из резерва Главного Командования фронту передается 27-я армия генерал-лейтенанта С. Г. Трофименко. Эта весть обрадовала Рокоссовского. Он, стремясь восстановить положение на левом фланге 13-й армии, решил на рассвете 6 июля нанести контрудар силами 2-й танковой армии в общем направлении на Архангельское. Это решение было принято в одиннадцать часов 5 июля, но уже вечером Рокоссовский уточнил его: теперь в контрударе должны были принять участие 17-й гвардейский стрелковый корпус 13-й армии, 16-й танковый корпус 2-й танковой армии и 19-й танковый корпус. Общее руководство этими силами Рокоссовский возложил на командующего 13-й армией.
