Иван Осадчий - Мы родом из СССР. Книга 2. В радостях и тревогах…
Был или нет до Политбюро у него разговор с Лигачевым, – не знаю.
Реакция Лигачева – смягчить ситуацию: «Да, статья была в ЦК, написана не вчера. У редактора Чикина лежала несколько дней. Он советовался. Ему сказали – решай сам. Никаких установок никто не давал. Редакция сама решила напечатать. Что касается обсуждения в парткомах, то здесь также ЦК не вмешивался. Отметаю всякие домыслы на этот счет. Что касается содержания статьи, то с ней можно согласиться или нет. Да мало ли у нас сейчас публикуют не только противоречивых, но и провокационных, лживых клеветнических материалов».
Подал реплику и я: «Статью смотрел, правда, прочел „по диагонали“. Давайте не накалять страсти. Почему сразу такая реакция? Какая-то шоковая ситуация складывается. Надо всем прочитать внимательнее и потом обсудить. Верно, нельзя ее обойти молчанием, но надо спокойно и глубоко разобраться в статье и ситуации вокруг нее. Мне неизвестна предыстория ее публикации, а также то, что были какие-то поручения и обсуждения статьи. Мы уже давно решили дать свободу публикации редакциям».
Моя миротворческая реплика только подлила масла в огонь. Горбачев «завелся»: «Нельзя так спокойно реагировать на эту подстрекательскую статью. После февральского Пленума идут дискуссии. Я выступил там по идеологическим вопросам – с согласия Политбюро. Статья же направлена против перестройки, что можно, мол, обойтись и без нее! Если и мы так думаем, то надо все менять? Так ведь выходит!»
После реплик некоторых других членов Политбюро решили пока на этом остановиться. Почитать. И завтра обсудить обстоятельно.
25 марта. Заседание Политбюро. Продолжение обсуждения статьи Нины Андреевой. Для анализа статьи Горбачев предоставил слово Яковлеву, и он сделал примерно двадцатиминутный разбор статьи…
Основываясь на вчерашних оценках Горбачева, Яковлев еще более резко, буквально по пунктам «разбил» базу и выводы статьи, показал ее вред для перестройки. Как неприкрытую попытку обелить прошлое, стремление, опираясь на Маркса, Ленина, обосновать неприемлемость ряда перестроечных новаций и т. д. Яковлев считал, что «такая» статья не должна была появиться в печати. (А как же – плюрализм?!) Что необходима публичная реакция, ответ Андреевой. «И вообще, заявил он, есть ли в жизни такой автор – Нина Андреева? Уж больно хлестко написана статья».
Горбачев подал реплику: «В Ленинграде есть химик Нина Андреева. Если она автор, то кто ей помогал?» (Вот даже такие были учинены розыски в духе худших времен. Для «демократии» – всё дозволено).
Но вернемся к заседанию Политбюро.
После информации Яковлева выступил Рыжков: «Период сейчас ответственный и сложный. Наш принцип – не уходить от острых и трудных вопросов, анализировать и решать их… Я считаю, что поддаваться панике по поводу какой бы то ни было статьи недопустимо. Что же мы призываем зажать всё?..» (Жест в сторону Яковлева.)
Чебриков: «Настроения в обществе разные… В прессе всего много. Есть хорошие, есть плохие публикации, есть кощунственные спектакли – „Брестский мир“, где образ В. И. Ленина искажен. Партийная печать втягивается в групповщину… Мы не вправе шарахаться из стороны в сторону…»
Воротников: «Я повторю то, что говорил вчера. Редакция вправе печатать что считает нужным и отвечать за это. Мы давно отошли от просмотра и согласования в ЦК и Политбюро всяких материалов. Но беспокоит такая нервная реакция на статью…»
Медведев: «Восприятие происходящего в стране и его отражение в прессе не может быть однозначным. Это естественно, так же как и стремление обсудить, поспорить. Это и есть социалистический плюрализм мнений. К этому надо привыкать и способствовать тому, чтобы он приводил к желаемым результатам. Но вести дело правдиво, честно, искренне, без злорадства и передергивания. В статье не нашлось ни одного слова о перестройке по существу. Просматривается негативное отношение к ней. Она отражает позицию догматических, консервативных сил. Нужно дать аргументированный ответ в печати».
Долгих: «Все мы за перестройку – альтернативы нет. Но дискуссии неизбежны, от этого не уйти…»
Никонов: «Да, статья необычная… Но ведь сколько негативных материалов другого плана в печати, оплевывается все святое, и молчим…»
…Лигачев на этот раз не проронил ни слова.
Горбачев: «О статье. Сама по себе она могла быть. Но как она появилась? Ведь это попытка подправить Генсека и решения февральского Пленума. Кто здесь инициатор? Или редактор, или кто-то его вдохновляющий. Автор не способен ее написать. Я уверен… (Вот так считал Горбачев). Нужен ответ в „Правде“. Всё, что сегодня сказано, надо связать во всем контекстом, не обелять культ личности… Выходит, что все было хорошо, нужна ли была перестройка. Не слишком ли далеко ушли мы в демократии и гласности. Вот о чем речь в статье. Отступление от линии перестройки – самое большое предательство. Так стоит вопрос. Великое счастье, что мы участвуем в ней…» (В. И. Воротников. «А было это так…» Из дневника члена Политбюро ЦК КПСС. М. 2003, с. 228–233).
Как видим, мнения о статье разделились. С резким осуждением её выступили Яковлев, Медведев, Шеварднадзе, Горбачев. Но большинство членов Политбюро пыталось «остудить» горячие головы и ввести разговор в русло нормальной дискуссии.
Обратимся к воспоминаниям Е. К. Лигачева: «За все годы перестройки это был единственный случай, когда на заседании Политбюро обсуждалась статья, опубликованная в прессе…
Должен сказать, что заседания Политбюро обычно проходили в раскованном стиле. Шел непринужденный обмен мнениями, и даже в случае разногласий общая атмосфера не нарушалась… Однако в этот раз все было иначе. Обстановка установилась очень напряженная, нервная, я бы даже сказал, гнетущая.
Дело еще в том, что некоторые члены Политбюро и секретари ЦК, обмениваясь мнением перед заседанием, весьма позитивно оценивали статью Нины Андреевой – именно в плане диалектического отношения к истории. К тому же ее письмо было помещено в газете под рубрикой „Полемика“, а это значит, выражало волю лишь одного из возможных подходов, не носило категоричного, установочного характера. Поэтому мнения о нем высказывались такого рода: хорошо, что на фоне всеобщего очернительства прозвучал и другой голос – это проявление гласности, демократизма.
Однако с началом обсуждения сразу стало ясно, что впервые за все годы перестройки на заседании Политбюро вдруг возобладал не рассудительный, а … расправный стиль. Тон задал Яковлев, который в крайне резких выражениях обрушился на письмо Нины Андреевой и газету „Советская Россия“.
